Елена Титаренко
ХУДОЖНИК СВЕТЛОГО ГРАДА…
НАЧАЛО. ЛЕГЕНДА О ПТИЦЕ.
С Начала начинать непросто…
Сидя на месте, отвыкаешь быть птицей и становишься в лучшем случае курицей на насесте. У птицы ничего нет – только нынешний день, который лишь обещает пищу. Но у неё есть и необыкновенно много – Небо и Крылья, Пространство и Движение. Только в них возможен Полёт.
- Полёт куда?
- К Началу.
- Что было в Начале?
Когда надземные дали лучатся синью, они вещают, что Небо было всегда, и Небо было Светом, и Небо было у Света. Небо изначально обладало Свободой, но дабы познать Свободу, Ему понадобился Полёт. И сказало Небо:
- Пусть будет Полёт.
И стал Полёт.
- Но чтобы Полёт стремился к Свободе, пусть будут Крылья.
И стали Крылья.
- Но чтобы Крылья любили Полёт, пусть будет Любовь.
И стала Любовь.
Но чтобы Любовь начала Быть, пусть будет Птица. Пусть Птица имеет Крылья, Крылья Любят Полёт, Полёт познаёт Свободу, Свобода открывается Небу, Небо излучает Свет.
И сотворило Небо Птицу. И вдохнуло Небо в Птицу Жизнь. И Птица Начала Жить. И жизнью её была Любовь к Полёту. И Крылья её несли к Небу, и Свет был над ними. И это была Свобода. И сказало Небо:
- Но чтобы Свобода открылась и Птице, пусть будет Песнь. Пусть Птица поёт Песнь Свободы, когда будет встречать Свет.
И стало так… И это было прекрасно…
25.11.2005
КОГДА-НИБУДЬ
(чуть-чуть мистический трактат о началах)
Вещи для них будут такими, за какие они их примут…
Анаксагор.
Когда-нибудь, когда я оставлю ненужные уже облачения образов прошлого, недоумённо пожму плечами на готовые наряды будущего, тогда, наконец, я совпаду с той сутью, которую несла с собою в этой точке Вселенной… Просто останемся я и суть. И никто не помешает мне встать лицом к лицу со своею сутью, ничто не сокроет давно узнаваемый за складками лик. Тогда я обрету единственно возможное совпадение. Со-в-падение – совместное падение друг в друга: я обрету суть, суть поглотит меня. Все просто. Русская «суть» есть греческая «сущность».
- Однажды я полюбила Одного Философа за то, что он открыл мне мир вечных сущностей, таким образом, укоренив меня там. Каждая форма здесь сущность имеет там. Форма изменчива, сущность неизменна. Вот как! – обрадовалась я.
Затем я невзлюбила Другого Философа, который спорил с первым, доказывая, что сущность не где-то там, она и есть эта самая форма здесь. Форма выражает сущность. Как-же? – обиделась я.
И моя форма побрела далее лабиринтами вавилонского формотворения, пытаясь разглядеть в глазах встречных форм признаки сущности. Глаза попадались разные.
Встречались глаза кукольные стекляшки - они были живы лишь отражением внешних свето-теней да обрывками воображения какого-нибудь любителя игр. С ними было скучно.
Были глаза мелководья – при ярком свете можно было ясно различить песчаное, илистое либо каменистое дно. Что было их сутью? Наверное, то, что в них случайно попадало. Они ненадёжно хранили временные сокровища, не имея глубин для его сокрытия. Такие водоёмы проходишь быстро, чаще хочется их обойти. Проходили глаза болотца, трясины, омуты, попадались даже чистенькие озёрца.
Но бывают глаза реки-потоки. Такие встречались редко – с узкими быстринами и щедрыми разливами. В них можно было нырять, плыть, наслаждаясь движением, чувствуя упругое объятие родной стихии. О, здесь угадывалось разнообразие жизни и движения. В таком потоке приживались многие малые жизни. Они также имели свои сущности. Их рождения и смерти равно вмещались телом потока. Но в чём была сущность самого потока? Я затруднялась её определить. Кажется, он сам ее искал в непрерывной изменчивости. Рельеф тяжелой дланью лепил форму – поток то своенравно грохотал ущельями, то разливался умиротворенной тишиной. Свет менял облик – гладь то воображала себя небесами, то серовато мерцала таинственными глубинами. Поверхность была подвластна любому легкомысленному ветру – небрежною игрою дыхания он легко разбивал на тысячи осколков единство уже сложившихся картин. Небеса определяли полноводье: зноем иссушая его до хрупкой прозрачности либо утучняя его тело щедрыми излияниями свыше. Что ж, он подчинялсся не им придуманным законам. Но глубины… глубины вели свою жизнь. Они были собственностью потока. Там его сущность была самою собой. Может быть, она была в том, что поток пролагал путь?
Все реки текут в океан… Океан, который вечно содержит в возможности все потоки, земные и небесные, в действительности же облачаясь в многообразные формы, олицетворяющие его движения. Сущность океана есть его субстанция – вода, рождающая жизнь; вода, питающая жизнь; вода, растворяющая жизнь. Жизнь всегда присуща океану. Просто он может разворачивать её из себя либо сворачивать обратно. Поток и является такой вот развернутой формой жизни. И пока он имеет своё бытие, ему всегда присущи вода и движение. А где движение, там и время – долог и превратен путь в океан… И никто не скажет, сколько воды утечёт, пока ты, наконец, в него вольешься.
Нельзя повернуть реки вспять… Но там, в безвозвратно утерянной дали, было начало потока. Там, в торжественной тишине журчала тайна его рождения. Говорили, что она скрывала источник его полноводия, камертон его полнозвучия, силу его полностремления. Если иссякнет источник, все вместилища земли окажутся пустыми растресканными сосудами. И поток, несясь в неудержимом движении, всё оглядывался всплесками назад, опрокидывая время радугой брызг к берегу начал. Начало же само укоренялось в бездонных безымянных глубинах. И где-то там, в самом сердце земли начало встречалось с сердцем океана… Началом Безначальным…
- Бог мой, чьи это глаза сейчас были?! …Так однажды я полюбила и Другого Философа. А как же общеизвестный спор? - спросите вы. Они были великими Мудрецами… и знали, как обратить нас к размышлению :))
Когда-нибудь я впаду в Океан и сольюсь со Средою Голубого Света. Она мягко вдохнёт меня во всеохватную полноту, наводнит неизбывной любовью, освободит бесконечностью движения. Я стану её жизнью, она станет жизнью моей. Мы будем Единой Жизнью. Эту радость не видел глаз, это счастье не слышало ухо. Это будет… когда-нибудь.
«Когда наступит «когда-нибудь»? – по-детски нетерпеливо спрашивает «Я». «Когда-ни-будь - значит, что это бытие однажды случится в любой точке времени, безразлично какой. Бытие вечно, оно всегда есть. Просто наступит момент, когда оно случится и в этой точке, в которой я давным-давно, кажется, вечность, пребываю», - отвечает СУТЬ.
ХУДОЖНИК СВЕТЛОГО ГРАДА…
Елене, художнику светлому, посвящается
… тогда я была при Нем художницею,
и была радостью всякий день…
(Притч. 8:30)
Она писала Город… Любила писать, безраздельно отдавая себя состоянию, когда рука свободно парит крылом кисти, прорывая облако холста. В прорыв устремлялся Город. Может быть, Город сам писал ей о себе? Или они встречались, как встречаются струящиеся потоки духа? Их встречу можно было назвать Свиданием. Свидание – с-видение, порождавшее чудо творения нового видения: знак “с” каким-то таинственным действием соединял два видения в одно, ввергая её из небытия каждого в бытие единого. Она вливалась в Его чувство: Город наводнял свет, она зачерпывала Его свет в холст; Город наполняла радость, она впитывала эту радость сердцем. Она влетала в Его мысль: мысль Города отражалась в граде земном, её мысль в граде земном узнавала Град Небесный.
Город всегда был окутан Небом – живым океаном, источающим свет. Он словно проглядывал сквозь играющее дыхание океана, проявляясь из отсвета его глубин. Они были неразлучны и нераздельны – Город и Небо. В их единстве осознавала себя и она, очарованный свидетель Красоты Небесной, каждый раз неповторимой и неизменной, звучащей и невыразимой… Как донести, не расплескав, это полыхание огненных цветов, багряно-фиолетовый огонь, лилово-лазурные струи воздуха, дыхание снежно-розовой сини, чашу золотого света?
Она знала, что её назначение – видеть Красоту, являть Её в полотнах, невидимое делать видимым. “По вере вашей дано будет вам…” Она верила. “Кто любит Бога, тому дано знание от Него…” Она любила. Поэтому дерзновенно стремилась увидеть Его Город, кропотливо трудилась, чтобы сделать видимым его для других. Под дождём, ветром и солнцем происходило незримое, неслышимое общение с Городом. Стены, окна, люди, судьбы, все отправлялось в замес красок. Касаниями кисти облик Города постепенно обретал видимость и звучание. Тогда оживали дряхлые свидетели канувшего бытия, серая шелуха отступала под ярким лучом цвета. Жизнь возрождалась светом радости и красоты. Гул прошлого растворялся в песни будущего. Это был новый Город. Он всегда был новым, никогда не переставая быть.
Город был пустынным, но не пустым. Пустынь – обитель Молчания, Тишины, Молитвы… Его невидимая жизнь исполняла хорал Тишины голосами поколений ушедших и грядущих. В этом торжественном единстве не было места разрушению. Сила Города была в монолитной гармонии. На полотнах не было людей. Но в полотнах Город Сам шёл к людям. Умытый светом, сияющий любовью Он ждал людей. Казалось, они вот-вот выглянут в окно, пройдут улицей, устремятся в храм. Где же вы, люди? Как сказать вам, что такой Город действительно существует? Как донести радость сиротам, забывшим Свет Изначальный, кутающимся в одиночество богооставлености?
Люди приходили смотреть на Город. Ищущие, они проходили мимо полотен, иногда останавливаясь, покачивая головой и проговаривая что-то соседу. Она же искала тех, кто в молчании смотрел в глаза её картин. Вот он, ещё один очарованный странник Красоты Небесной. Тогда она хотела знать, что видели эти глаза, выглядывающие из плоти в окна беспредельности? Что они узнавали в Нём, что открывали? Как отзывались в сердце дары Небесного Града?
Когда, закончив работу, она могла отстраниться от неё, всматривалась в глубины картины, пытаясь увидеть в ней себя. Не себя вчерашнюю, но себя истинную, ту, которой ей назначено стать, которую она должна осуществить в себе самой, в этом мире, в этой вселенной, в Боге. И в том, что иногда открывалось, узнавалась неземная рука Художницы, рождённой прежде гор и холмов, когда ещё Он не сотворил ни земли, ни начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, Она была там …
Тогда она брала белый холст и летела на Свидание.
Здравствуй, Город Солнца, Город Божьего Света! Прими блудных детей твоих в Братство Света Твоего… Прими сердца наши в сердце Твое… Благословенно Имя Твое…
Ваши комментарии к этой статье
№25 дата публикации: 01.03.2006