PERTH

На небе неживой природы нет.
Выталкивает небо неживое.
Его пути таинственны и скрыты.
Лишь некоторых из людей они держали.

И ходят люди по земле полуживые,
И наблюдают возрожденье птицы Феникс,
И обсуждают, скоро ли она
Опять себя сожжёт...

PERTH

Открыв свой третий глаз, я вижу:
Воспоминания о прошлых днях отбросить;
Сегодня ночью возвратится осень;
Как мой портрет потёрт, и опустился ниже,
Хотя ещё вчера его повесил!

Закрыв свой третий глаз, я вижу:
Так нужен человеку опыт страсти;
Вчера я ошибался лишь отчасти;
К нам с каждым днём весна подходит ближе,
Чуть-чуть терпеть осталось!

КПСС

Десятки лет на перекрёстке улиц всех
Горит зловещий Серый Дом с гербом
И всё сгореть не может.

NAUTHIZ

Похлёбка цоевых бобов не утоляет голод,
Поэтому я думаю о Тебе.
Если б не Ты, здесь давно б вышибло окно.

Когда я сажусь за стол,
То понимаю, что мне нечего записать,
кроме одного: люблю.

EIHWAZ

Покой и воля, воля и покой...
Моих волос коснусь твоей рукой
И посмотрю в глаза твои, в них – Свет.
Я не успел спросить, готов ответ:
Дари лишь то, с чем расставаться жаль,
Забудь свою печаль.

Покой и воля... Ты владеешь ими.
А я лишь отраженьями чужими.
Твоим – когда об этом спросишь ты сама.
Я не успел ответить, ты уносишь
Всё то, что не взяла с собою осень,
Что не оставили мне лето и зима.

ФОРМУЛА

У системы двух неизвестных
«Ты – я»
Обязательно будут два решения
«Сын – дочь».

ALGIZ

У зеркала, у горя, у воды,
У ветра, у любви, у гор,
У неба, у колодца, у огня,
У глаз, у чистоты, у поцелуя,
У грязи, у надежды, у звезды,
У счастья, у мечты, у веры,
У чёрного, у мёртвого, у белого,
У голого, у красного, у гневного,
У жёлтого, у лишнего, у синего,
У верного, у вечного, у Бога –
Я осознал: душа моя убога!

ALGIZ

Почему ты лжёшь, моя душа?
Почему ты смотришь на всех сверху вниз?
Почему ты не можешь оторвать глаз,
Но спешишь их отвести?
Почему ты боишься огня?
Почему ты страдаешь от прошлого,
Но о будущем не думаешь никогда?
Почему ты не веришь, что зло победит?
Почему ты веришь в своё бессмертие?
Почему ты моя душа?

НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК

Не надо упрекать других в незнаньи.
Все знают всё. За светлое держись.
И Свет тебя подхватит и поднимет,
И закружит в стремительном потоке,
Душа сама оденется во Свет.

Пари, твори, и в каждой своей клетке
Для вечности вдвоём себя неволь.
Шагнём в неё – и Свет покровы снимет,
Нам преподаст старинные уроки,
И будет дан единственный ответ.

И будут одинаковы отметки.
И наконец судьба, любовь и боль
Расстанутся. На паперти зелёной
Боль прорастёт подсолнухом и станет
Кому-то меньшему дорогою и Солнцем.

А мы друг друга встретим у Предела.
В безмерной радости сольёмся и очнёмся
Не в душном храме пережитых лет,
А там, где жизнь – Неизреченный Свет.
И мир увидит Новый Человек.

FENU

Нимродэль просила:
– Эдро! Я подарю тебе науран адриат аммин!
Я ей ответил:
– Кто ты такая, чтобы это мне говорить?
Я ничего не смогу изменить,
Даже если всё потеряю.
Я не выбирал судьбу – она выбрала меня.
Бабочка Ориона сейла люменн оменниэльво!
То, что ты хочешь, тебе не принадлежит!

ПРО СЕБЯ

Из всех одиночеств вернись, возьми мою руку,
Подыши на неё.
Ты видишь, линия любви не разгадана.
Ты слышишь, ветер неделим.
Ты знаешь, как много ещё предстоит.

Не надо искать отдушину в словах.
Когда они произносятся, я ощущаю присутствие
Третьего лишнего, и это смущает.
Обойдёмся без них, сказанных вслух.
Надо слышать то, что говорим про себя.

WUNSO

Горит свеча. Я человек.
Я так люблю свет.
Утром он капает с веток.
Вечером его впитывают облака.
Никто не должен знать,
Почему горит эта свеча.
Никто не должен знать,
Как это было,
Почему раньше я понимал,
А теперь знаю.
Почему теперь я ищу свидетеля,
А раньше свидетельствовал сам.

WUNSO

Когда-нибудь, страдая от одышки, он
поднимется на скалистый гребень и прочитает
стихи о бескрайнем море, которое видит
перед собой:

«О милое, лазурное море!
Вернулся к тебе твой мальчишка.
Я снова пришёл воровать у тебя ракушки,
Камешки, медузы и крабы –
Как новую память о твоём холодном дне,
О его увеличивающейся глубине,
О пене на скалах и о твоих закатах,
О шумном дыханьи твоём
И о мягкой соли на теле,
О том, как хотел я когда-то отдаться тебе!»

Хотя будут стихи его по-прежнему глупы, хотя
будет голос его по-прежнему слабым, но всё
равно море его услышит, ведь море слышит
людей всегда... и ответит ему тяжело и
печально:

«Наконец ты вернулся ко мне,
Но теперь ты не прежний мальчишка.
О тайнах души ты узнал у другого моря.
В тайны тела тебя посвятила река,
Которая в меня не впадает.
Тайны мира ты узнал у одинокого озера,
Которое никогда не знало меня.
Разве мы можем понимать друг друга?
Не тревожь меня, уходи скорей!»

Потерявший последнюю свою надежду,
лишённый памяти и покоя, услышав это, он
задохнётся и бросится в море со скалистого
гребня с отчаянным криком: «Я люблю тебя!»

Семь дней подряд будет штормить море. Семь
дней подряд будут выть ураганные ветры. И
будет казаться, что волны достанут до неба, но
не затонет ни одно судно.

ЧЕЛА ЛУЧ

Лет лёт тел не переносит,
Если в них задушена душа.
И не тень меня попросит:
Сотвори, только не спеша.
Чела Луч меня попросит:
Прикоснись, тайна хороша!

JERA

После того, как в комнату ворвался ветер,
После того, как на пол лёг платок лунного света,
После того, как зеркало заговорило...

Господи, не надо об этом!

После того, как небо приняло их обоих,
После того, как крылатые кони оторвались от погони,
После того, как тела их похоронили...

Господи, не надо об этом!

Ради одной минуты, ради одного взгляда,
Ради одного слова, ради одного шага,
Ради одной жизни, ради одной смерти –

Всё-таки пишите об этом,

Пусть вера не умирает!

KANO

Я чувствую себя пациентом на операционном столе.
Ты – мой врач единственный на Земле!

KANO

Ты с тишиной внутри.
Ты на ветру листок.
От будущей зари
В твоих прожилках ток.

Не будешь ты последним
На дереве живом.
Наставник не замедлит.
Решит – куда кого.

Ты с тишиной внутри.
Ты на ветру листок.
И на тебе – смотри! –
Начертано: Восток.

ОКНО

Я открою окно, и оттуда пахнёт тишиной.
Задохнусь… Я увижу, как падает звук,
оторвавшись от крыши сиреневой каплей.
Брызги тотчас умрут, лишь одно очертание
звука, лёгким бисером образуя окружность,
примёрзнет к распухшему от мороза телу
старого подоконника. Этот сугроб мне
напомнит покойника. Обесцветилось небо до
цвета полей, стало точно таким же бесцветным.
Кое-где разрывается резко полоса уснувшего
леса, но ничто не мешает слиться небу с землёй.
Такая погода, будто нет ничего, и никто ничем
не живёт. Устаёт голова думать, нет рифмы в
движениях дворника. И гармония сохраняется
лишь в сомнительном разделении полотна без
птиц и цветов – снег на небе и снег на земле… Я
закрою окно.

BERKANA

Берёза на берегу холодного моря привыкла
жить месяц в году. Никто не знает, в какой
момент распускаются её почки, но всем
нравится зелень её листвы.

Берёза на берегу холодного моря привыкла
жить на фоне серого неба. Раз в году она плачет
об этом, но все любят пить её целебные слёзы.

Однажды я был с ней в ночь полной луны, и все
свои беды она рассказала. А в полночь принёс
ей ведро пресной воды и до рассвета слушал,
как она растёт.

Потом мы расстались, ведь я человек. Но я
почувствовал, что стал другим. Я понял, что
мне нечего потерять. Я понял, что надо всегда
возвращаться назад – к тому, кто ждёт, кто
помнит, кто любит тебя.

ТЕРЕМ И ЗЛАТОУСТ

Эту музыку слышать легко.
Только надо летать высоко,
Слушать сказ про сияние глаз
В новой песне про нас!

В мятежном устье уст
Разрубит сети уз
Рыба, летящая в море,
Пылающий на просторе
Терем и Златоуст!

ТЫ

Всё пространство вокруг,
И пожатие рук,
И всегда долгожданная Встреча –
Оформляется в звук,
Обращается в лук,
И стрелами вонзается в плечи.

Ты – стрела, Ты – сестра,
Ты – крыло, Ты – добро,
Ты – суждённое дело и благо,
Ты – седьмое ребро
В каждой вещей груди,
Ты – отвагой звенящая шпага!

TEINWAZ

– Скажи, разве это – боль?
Это её подобие!
– Что ты, Бог ли с тобой!
Это чьё-то надгробие.

– Скажи, разве это – война?
Это о ней предание...
– Что ты, это Луна
И Северное Сияние!

RAIDO

кровавое солнце над серым морем
злые чайки над серым морем
горький ветер над серым морем
одинокий мужчина

кровавая луна над серой степью
лошадиный храп над серой степью
запах дождя над серой степью
одинокая женщина

на краю степи у берега моря
стоит одинокий дом
его окна ослепли
кукушка в часах умерла
но тропы к дому ждут
когда по ним пройдут
одинокий мужчина
одинокая женщина
и оживят одинокий дом

родится одинокий мальчик
родится одинокая девочка
чтобы через семнадцать лет
уйти искать
свою одинокую
своего одинокого
и найти

LAGUZ

Расстояния здесь не при чём.
Не при чём одиночества мнимые, как оказалось.
Теперь я смог увидеть тебя, и ты – всюду.
Но что связывает мою душу и твоё тело?
Но что связывает моё тело и твою душу?
Почему, когда ты не рядом,
Я лучше тебя понимаю?

LAGUS

Дай мне руку, я отведу тебя к озеру покоя.
Доверься звуку, и ты поймёшь, что это такое –
Видеться на рассвете с настоящей собой,
Осязать настоящий зелёный и голубой.

ТАЙНА

На этом месте, горсточке земли,
В одно сознание слились необычайно.
Друг друга лишь коснулись, но прошли
Века любви сияньем дивной тайны.

ГОРОД НАЧИНАЕТ ДЫШАТЬ

Шёл под дождём человек и слушал шум города:
скрипы дверей парадных, шелест листвы,
скрежет трамваев на поворотах путей, и просто
колебания влажного воздуха... И вдруг он
услышал дыхание, неожиданно для себя он
почувствовал трепет доселе неведомой ему
городской души. В этом трепете он улавливал
многое, созвучное своему состоянию:
сострадание, радость, горечь, тревогу,
благодарность... и весь мыслимый и
немыслимый спектр тончайших явлений
мятежной души.

Если сказать по честности, то человек этот
сидел за столом, у окна с открытой форточкой,
и всё слышал из маленькой уютной комнаты (а
может быть, из глубины своего сердца?). И
тиканье старого будильника, и визг тормозов
машин, и голоса соседей за стенкой, и синичьи
писки в кормушке... Боль была рядом. Она была
готова войти в сердце в любой миг. И вошла. И
болела душа за любимую, за единственную, за
то чистое создание Божие, в котором всё:
рождение, жизнь и смерть...

Как много значит дождь в нашем
задыхающемся городе! Город начинает дышать.

HAGALAZ

Прости, что я всё называю, малыш,
В который раз когда ты давно уже спишь.
Но если кого-то наша любовь согревает,
Но если кто-то поверил, что так бывает,
Значит, чистые непоправимо, нежные неизменно,
«Да» и «нет» принявшие одновременно,
Мы живём по одиночке не зря...
Но только, избавь нас, Господи, от логики календаря!

Я СЕГОДНЯ НАШЁЛ СТАРЫЙ ДОМ

КНЯЗЬ И КРАСОТА

Мечом утяжелённый Князь,
Израненный в борьбе за правду,
За крест молитвенно держась,
Переплывает чрез Непрядву.
И еле держит темнота –
Реки спокойное теченье…
Но держит, ибо Красота
Заждалась Князя в час вечерний.

Уж третию свечу печалит,
Уж вымок дареный платок,
Уж возгорается Восток...
Но вдруг... Как будто кто причалил!
Бегом к реке, огонь в руке,
И снова жизнь на волоске!

ИЗ «ТРОНИАНЫ»
1
О, если б ежечасно Ты видела меня,
Тогда б рассеялась Твоей печали мгла!
Присядь у нашего мятежного огня
И позови собаку из угла,

И милого отца, и маму, и сестёр,
И всех друзей зови на наш костёр.
К вам со страниц ладонь свою простёр
Ваш Ростислав! Напрасны все печали!
Жизнь учит многому как будто бы в начале,
Но многое понятно лишь к концу.
Кто золотому молится тельцу,
Кто ничего не отдаёт другим –
Тем более покинет мир нагим.
Но кто любим, кто чтит отца и мать –
Тому легко и славно умирать!

2
Под небом северным, но ясным,
В карманах инструментами бренча,
Шагаю по траве в комбинезоне грязном,
Слежу за кончиком луча.
И внемля пенью беззаботных птиц,
Вдруг наклоняюсь я за редкой земляникой.
На колесе при быстром беге спиц,
Слежу за солнечным я бликом.
В нём вижу облик твой, улыбкою манящий,
И слышу, чуть живой, слова, в которых счастье:

– Не бойся, бедный мой,
с тобой мои мечты.
Я жду, когда домой
вновь возвратишься Ты.

* * *

И в безумии нашего века
Каждый носит в себе Человека,
Но при этом не скажет: моё.
Это чьё-то или ничьё.
Может, матери нежные руки.
Может, дивной мелодии звуки.
Может, первое слово своё.

Может, мёртвый цветок кем-то вложенный в том
На странице, где было так больно душе.
Вдруг заноет в груди: фотография, дом,
С кем в нём жил не живые уже...

ТА

Уже настоялась моя чистота.
Настало время кому-то испить.
Выходит так, будто ты – та,
Ты бы сумела её не пролить.

Из века в век мне суждено
Всюду искать твой пристальный взгляд,
Всюду толкать ногами дно,
Пытаясь вернуться к тебе назад,

Мятежно летать до последней звезды
И души латать твоим ясным сном...
Прими же мечты. Верно, та – ты.
Свеча, где хотел бы я быть огнём.

ГУБЫ

Ты прости, я такой грубый.
Ты прости, я такой странный.
Я забыл, что такое губы.
Может быть, лишь начало раны.

Тривиальный набор строчек:
Хочешь быть моей королевой?
Подними, прочитай листочек
И на грудь приколи слева.

Не напрасно падают листья –
Чтобы люди их подбирали.
Мои губы твои письма
Уже много раз целовали.

ПРИСУТСТВИЕ БОГА

Рядом нет никакой надежды,
Всё, как прежде.
И опять неделимая боль.
И на этот раз – не с тобой.
Но по-прежнему тихо и нежно
Замирает душа... до поры.

Так легко видеть небо живое,
И как будто исполнились сны.
Лист дрожит, и собака воет,
Лунный свет собирается в нить,
Сердце вяжет покров тишины...
На дороге горят костры.
Постоянно Присутствие Бога.
И нельзя никого винить.

* * *

Я сегодня нашёл старый дом,
Где когда-то мы жили вдвоём,
Где тебя я любил, и цветы приносил,
Где однажды мы умерли в нём.

Мы, обнявшись, лежали на мёрзлом полу,
И скулил верный пёс в пятом углу,
И разбилось окно, чернотою слепя,
Загорелась земля... Я не бросил тебя.

Слава Богу, что так суждено –
Мы не помним, что было давно.
Но сегодня в окне дрожало стекло...
Но сегодня скулил чей-то пёс за окном...
Но сегодня я встретил наш старый дом...
Я сегодня свёл счёты со злом.

ВЕДУЩАЯ ЗДЕСЬ

Ведущая здесь! Пусть над городом смог –
Уже наступает желанный итог.
Кормило полно. Горнило одно.
Сожмётся в комок холодное дно.
Подхватит листок вихревый луч.
И ржанье коней донесётся из туч.
И воины мира отыщут свой дом.
И женщины мира узнают о том.
Волосы вьются. Свивается нить.
В душах цветёт чудотворная снить.
Часы ускоряют под взглядами бег...
Ведущая здесь. В каждой вещи. В тебе!

к началу | назад | далее