Грани Эпохи

этико-философский журнал №85 / Весна 2021

Читателям Содержание Архив Выход

Игорь Кулебякин

 

Венки сонетов

Кипарисовый венок

1

Опять мы встретились, мой старый друг,

Мой милый город с серыми домами.

Твой парк отвык от ласки моих рук

И недовольно шевелит ветвями.

 

Ну, что ж, прощай! Нет встречи без разлук.

Тебе, увы, нельзя уехать с нами…

Ты снова потревожен голосами,

Зовущими на юг…на тёплый юг.

 

Там с облаков уж много-много лет

Горстями солнце всем кидает свет,

А по ночам приходят сказки Грина.

 

С тобой немало видел я чудес,

Вот и сейчас с полуночных небес

Играет нам о счастье мандолина.

 

2

Играет нам о счастье мандолина,

Последний луч в ладонях волн угас.

Бормочет что-то за бортом пучина

И кистью фонарей рисует нас.

 

А рядом дремлет царственный Милас…

Его хоромы проплывают мимо,

Как недоступные постройки Рима.

И к ним летит весёлый мой Пегас.

 

О, мой крылатый конь! Ударь копытом

По небесам, цветами звёзд увитым.

Пусть очарованный проснётся луг.

 

Ну, вот! Я слышу смех ночной долины.

Звенят, звенят хрустальные люпины…

И месяц натянул прозрачный лук.

 

3

И месяц натянул прозрачный лук.

Дрожат от холода ночные тени.

Плетёт в горах дневную сеть паук

И раскрывает золотые сени.

 

Но, впрочем, я не прав: не всё вокруг

Поведает о таинстве рождений

Заката и зари, их повторений;

И почему расстроен мистер Жук.

 

Сегодня скажет вам любой педант:

Питает лист не свет, а гамма-квант,

И что наука – бытия вершина.

 

Не в моде ныне трепетный поэт…

Но вместе с формулой цветёт сонет,

Чтоб погубить ночного исполина.

 

4

Чтоб погубить ночного исполина,

Всю ночь металась сонная волна…

А утром бирюзовая равнина

Ласкала белый призрак корабля.

 

Любая красота в веках хранима,

Она огнём очей отражена…

И там, где серых глыб лежит стена,

Уже века цветёт бессмертник Крыма.

 

Алупкинский дворец, ты горд и зелен,

Прекрасный внук языческих молелен

И русских теремов роскошных внук.

 

Ты светский дом, но в счастье знаешь меру.

Смотри, как заглядевшись на Венеру,

Упал с небес на море лунный круг.

 

5

Упал с небес на море лунный круг…

О, Боже! К Твоему бегу порогу.

Висит, как рок, над нами звёздный плуг,

Вспахавший дерзко Млечную дорогу.

 

Как страшно слаб я… Как я близорук.

И счастья мне сулят совсем немного

Созвездия Стрельца и Козерога…

А страх так многолик и многорук.

 

Но нимфа грёз, кастропольская ночь,

Сомненьям шепчет: «Прочь. Сейчас же прочь»!

Рукам Судьбы подвластна жизни глина.

 

И Спящий Рыцарь с равнодушных скал,

На звёзды глядя, нежно задышал…

И покорил собой простолюдина.

 

6

И покорил собой простолюдина

Кокетливой волны зелёный мех.

Я снова в Ялте… Жизнь опять любима.

И достижимым кажется успех.

 

Пропала будней пошлая рутина.

Воздушный порт окутал южный смех.

Здесь бриз с цветком целуется при всех,

И рестораном стала бригантина.

 

Чуть только скрипки запоют цикад,

Я покидаю свой вечерний сад

И пропадаю в серых клубах дыма.

 

У моря, как в полуночном окне,

Под шум прибоя, в синей полумгле,

Горит в волнах чудесная лучина.

 

7

Горит в волнах чудесная лучина,

Прибрежный кипарис клюёт звезду.

Луна полощет душу гражданина

Полночных кущ в серебряном тазу.

 

Раскинулась алмазная долина,

Взрастив созвездий гибкую лозу.

Всё мило здесь, но я иду к гнезду,

Где ласточка глядит в глаза дельфина

 

Там, вдалеке, в стране самцов и самок,

Скалу короною венчает замок,

И крошит сумрак сердца слабый стук.

 

Мне эта музыка давно знакома.

Хрипит чуть слышно голос метронома,

Рождая поклоненье и испуг.

 

8

Рождая поклоненье и испуг,

Звенят огромных волн щиты и шлемы.

Раскосый ветер вырвал лунный крюк

И бросил в круговерть небесной пены.

 

Мне страшно, страшно… Вон дубовый сук

Скребётся о полуночные стены.

У неба вспухли огненные вены,

И свил гнездо в ушах шипящий звук.

 

Ну, вот и всё … Раскрыла клюв гроза,

Зарниц мигнули хищные глаза…

Спаси меня от бед, моя обитель!

 

Минуты-пауки тревогу ткут.

Усни, надежда. В этом месте, тут,

Сошьют вселенную косые нити.

 

9

Сошьют вселенную косые нити,

Сольётся в общий круг спираль веков.

И выйдет Гелиос, наш повелитель,

В долину голубеющих снегов.

 

Услышь меня, услышь, небесный житель,

Проткни лучом молочный редкий мох.

Я пропою сонет иных эпох,

Хоть ты верлибра ревностный ценитель.

 

Пускай мой стих глумливый прозвенит

Ваятелям гробов и пирамид.

Пусть церкви будут музыкой омыты.

 

Смешалось время. Живы князь и хам.

Вот-вот Бессмертия очнётся храм –

И улыбнётся миру Нефертити.

 

10

И улыбнётся миру Нефертити

Холодным солнцем с сумрачных небес.

Застынет облако в лазурном сите

И стает с грустью на колючий лес.

 

Зелёные кузнечики, простите,

К дождю я насвистел вам полонез.

Ваш певчий дар, увы, во мне воскрес.

И вы меня к цикаде не гоните.

 

Она зовёт, коварная сирена:

«Приди ко мне»… Я ободрал колено,

Но не достиг заманчивой скалы.

 

Все говорят: ведь это просто муха,

Смотри, лежит нагая потаскуха

На мраморе чуть дышащей волны.

 

11

На мраморе чуть дышащей волны

Уже трепещут солнечные крылья.

Плывут у скал бумажные челны,

Покрытые холодной лунной пылью.

 

Забытая страна, твои огни

Из странных фонарей я в воду вылью.

Из детских сказок прорасту я былью…

Увижу день весёлой стороны.

 

И в знойный полдень, прямо мне в лицо,

Сверкнёт с небес жемчужное кольцо,

Как старый нимб, проткнутый тучей-рогом.

 

Поднимет ветвь фонтана Водолей,

И тихо серым призраком на ней

Повесится с тоски моя тревога.

 

12

Повесится с тоски моя тревога.

Я солнце съем, как золотой арбуз.

Встречай меня, смешная недотрога,

Сегодня я один, без склочных муз.

 

Но я не пьян, и днём не спал у стога,

Противен мне слюней и мух союз.

Пока я лишь плебей, совсем не туз,

И знай – литконсультанта чту, как бога.

 

Быть может, я и сам сейчас божок,

Плету из строк уже второй венок.

Ведь жизнь поэта не совсем убога.

 

Вот-вот Судьба объявит новый дубль,

В кармане захрустит игривый рубль,

И позовёт опять меня дорога.

 

13

И позовёт опять меня дорога.

К орнаменту камней на этот раз…

Не бойтесь, горы, тучи-носорога,

Сей дикий зверь не страшен в ранний час.

 

Лишь только кедры смотрят слишком строго,

И слышен с неба их степенный бас.

И солнца хищный ненасытный глаз

Всё манит в стены горного чертога.

 

Напрасный труд, ведь там зелёный ветер,

А он забыл, что мир бывает светел.

И пьёт все дни холодные дымы.

 

Весь верхний мир страшат его дебоши,

И даже дождь бежит, надев галоши,

В смешливый край торжественной зурны.

 

14

В смешливый край торжественной зурны

Вновь под руки меня уводят грёзы.

Но, право, нет ни в чём моей вины,

Я только лишь раскис в болоте прозы.

 

Да, я устал. И, в общем-то, верны

Твои упрёки, мама… Что же, что же,

Возьмусь опять чертить кривые рожи

Трёхфазных токов… Им ведь нет цены.

 

Но не кричи так громко, Бога ради,

Вдруг функция, шипя, сползёт с тетради,

И, может, не одна, а десять штук.

 

Вот видишь, интеграл пищит любезно:

«Ты долго был в бегах… Но бесполезно.

Опять мы встретились, мой старый друг».

 

15

Опять мы встретились, мой старый друг,

Играет нам о счастье мандолина.

И месяц натянул прозрачный лук,

Чтоб погубить ночного исполина.

 

Упал с небес на море лунный круг

И покорил собой простолюдина.

Горит в волнах чудесная лучина,

Рождая поклоненье и испуг.

 

Сошьют вселенную косые нити,

И улыбнётся миру Нефертити

На мраморе чуть дышащей волны.

 

Повесится с тоски моя тревога,

И позовёт опять меня дорога

В смешливый край торжественной зурны.

 

30 мая 1982 года

 

Спираль времени

1

Пожми мне руку мокрой веткой, клён,

Мне грустно в дни осеннего отлёта.

Я снова тщетно вспоминаю что-то,

Но вижу только деревянный дом.

 

А в небесах – сентябрьская рвота

Закрыла навсегда лазурный лён,

По всем равнинам хлюпает болото.

Но я ничем сейчас не возмущён.

 

Мне всё равно, что за моей спиной

Рассыпался дождём вчерашний зной.

Я созерцатель… В этом нет секрета.

 

Пусть буря точит молниями зуб.

Меня согреют и ольха, и дуб…

В сгорающей листве так много света.

 

2

В сгорающей листве так много света,

Он греет нас, как поздняя любовь…

Мои вопросы будоражат новь,

Но в серой хмари нет на них ответа.

 

Опять в небесных жилах стынет кровь,

Как образ в мыслях пьяного поэта.

На похороны лета с липы вновь

Упала золотистая монета.

 

Эй, ясень, ясень! Кинь хотя бы грош,

Ведь ты богат ужасно и пригож.

Твои соседи все полураздеты.

 

Весь мир живёт в фатальной нищете…

В холодной ядовитой пустоте

Глотает дым космический планета.

 

3

Глотает дым космический планета,

Бледна её зелёная краса…

И алые земные паруса

К созвездиям чужим несёт ракета.

 

О! Мир увидит в звёздах чудеса.

Спеши, моя прекрасная карета:

Растут в стране причудливого лета,

У дальних солнц, хрустальные леса.

 

Но в джунглях космоса опасны игры,

Там кораблям хребты ломают тигры,

И крыльями пульсирует дракон.

 

Ужасна сила Чёрного гиганта:

Откусит голову у гамма-кванта –

И засыпает беспокойным сном.

 

4

И засыпает беспокойным сном

Луна-вдова до нового заката…

Пришли часы стихов, возни и мата,

Уже зовёт к труду кормилец лом.

 

Увы, увы… Грядёт за всё расплата,

Сплелись дела в один змеиный ком.

Вновь в небеса заплыл усатый сом…

Жаль, нету удочки со мной и брата!

 

Смешной июль, в сухих камнях звеня,

Опять куда-то заманил меня

Мелодией старинного сонета.

 

Я в парке, в окруженье ветхих чтиц.

Здесь с недоступных для меня страниц

Звучат слова церковного Завета.

 

5

Звучат слова церковного Завета.

Крестами усмирён немой простор…

Сектант, уродливый, как мухомор,

Бредёт с «святою» книгою по свету.

 

В счастливый путь! Веди со смердом спор,

Будь грозен, как бесстрастная комета…

Всех колдунов укрыл в берлогах бор,

А боги старые пропали где-то.

 

Ломай у нищих ветреную память,

Слова безбожные не могут ранить

Тех, кто к труду навек приговорён.

 

Да будет хлеб для угнетённых чёрствым!

Пусть ведает холоп, что даже мёртвым

Тревожит души колокольный звон.

 

6

Тревожит души колокольный звон,

Пугает плоть греховную секира.

Сгорает в пламене с поэтом лира…

Невежество возведено в закон.

 

Дрожи от ужаса, владелец мира,

Весь горизонт кострами освещён.

Крестьянин, с топором и кистенём,

Идёт свергать жестокого кумира.

 

Пылят, пылят тревожные дороги,

Ведут плебеев стёршиеся ноги

Кого – в рудник, кого – к дворцам с копьём.

 

И лишь рабы, предавшие святыню,

Сгибают круче высохшие спины

Под грозным светом золотых корон.

 

7

Под грозным светом золотых корон

Истлели многие творцы державы.

Над их костями зыбятся купавы…

Но ими грубый Север покорён.

 

Россия снова жаждет громкой славы.

Холодный месяц стал кривым мечом:

Вновь с лезвия на дальние заставы

Стекает кровь воинственных племён.

 

Льняная Русь, уже который год

На Балтике белеет сильный флот.

Счастливой стала каждая примета.

 

Крушит границы твёрдая рука.

Но тих твой лик, как в старые века…

Страна-творец лучинами согрета.

 

8

Страна-творец лучинами согрета.

Давно почил больной земли хирург.

Растёт, растёт на сваях Петербург

От дымного заката до рассвета.

 

У «варваров» ужасно много рук,

Огромных, страшных, пепельного цвета.

Сосёт болота каменный паук…

У «дикарей» он вместо амулета.

 

О, росс! Не помнит мир столь странных лет,

В твоих лесах разбит культурный швед.

Европу тяготят твои заботы.

 

И в тех полях, где пыль и лебеда,

Всех учит однозубая беда:

«Из серых изб растут людские соты».

 

9

Из серых изб растут людские соты,

Я много вижу за большим стеклом…

Замолкнет скоро звёздный ксилофон.

И зашуршат в полях метелей боты.

 

Земля! Я слышу смех твоих знамён,

Опять по странам маршируют роты.

Звенит оружьем вечный легион

И топчет сапогом стихи и ноты.

 

Всё, как и встарь. Обычный серый век.

Дракон войны глотает красный снег,

И детский смех сжигают огнемёты.

 

Змеёй ползёт под череп липкий страх.

Я слышу, как в туманных небесах

Без устали стучат Эпохи счёты.

 

10

Без устали стучат Эпохи счёты,

Сгибает Время новую спираль.

Не оскудеет жизни литораль,

Пока ржавеет Меч в поту Работы.

 

Как сладострастный зов, нас манит даль,

Во всех веках живут свои пилоты.

Хвала тебе, Икар… Тебя мне жаль,

С тобой сроднились русские холопы.

 

Извечен разум, сын единой жизни.

И суть любых событий – в катаклизме,

Он выявляет ценность всех побед.

 

Ведь в катастрофе родилась свобода.

И с этих пор враждуют два народа…

Но стёрлись старые костяшки лет.

 

11

Но стёрлись старые костяшки лет.

По-новому толкует мир о смерти,

Теперь ему не страшен ад и черти,

Забытый рай и трепетный обет.

 

Людей сейчас зовут иные тверди:

Кино, наука. Иногда – балет.

Банальна фраза: верьте иль не верьте!

Есть боги зла, вина и сигарет.

 

Я – на распутье. Мой товарищ – смех.

Во многих странах – это тяжкий грех.

Там филиалы ада: стон и муки.

 

В них водится двужильный грустный скот,

В них жгут кресты… Там всё наоборот.

Пропали в прошлом копья, стрелы, луки.

 

12

Пропали в прошлом копья, стрелы, луки.

Века опали с дуба старины.

В музеях верхневолжской стороны

Я слышу вновь малиновые звуки.

 

Они – почти что призраки… Они

Меж прошлым и советским виадуки,

И знаю я, что даже в наши дни

Воздеты к небу молодые руки.

 

Среди стекла, магнитофонных лент

Крест христианский, словно рудимент, –

Великий плод смиренья и разлуки.

 

Живёт тысячелетняя мечта –

Отринуть мир, забыть людей, когда

Настало время круговой поруки.

 

13

Настало время круговой поруки,

Клеймит войну торжественный орган…

Монеты жизни раздаёт тиран,

С трибун шипят смиренные гадюки.

 

Смотрите, люди! Как красив стакан.

Так, выпьем же за торжество науки…

Остатком горла цедит кровь Ливан

Премьеру облысевшему на брюки.

 

Сейчас в почёте ловкость каскадёра:

Огромная страна в руках актёра.

И слышит мир ковбоя пьяный бред.

 

Но в утверждениях газетных уток –

Убоги гнёзда бедных проституток

И хищных баллистических ракет.

 

14

 

И хищных баллистических ракет,

Дай Бог, нигде мне не увидеть боле.

Их чей-то светлый странный силуэт

Содержит, как преступников, в неволе.

 

Я – плоть и кровь забитой русской голи,

Не знавшей даже запаха газет.

И как одну из самых тяжких мет,

Храню глубоко нищих смердов горе.

 

Везде, везде ищу я скрытый корень,

Но свет успеха для меня зашторен.

И снится мне литконсультант с ножом.

 

И вот сегодня снова неудача…

Опять в лесу шепчу я, чуть не плача:

«Пожми мне руку мокрой веткой, клён».

 

15

Пожми мне руку мокрой веткой, клён,

В сгорающей листве так много света…

Глотает дым космический планета

И засыпает беспокойным сном.

 

Звучат слова церковного Завета,

Тревожит души колокольный звон.

Под грозным светом золотых корон

Страна людей лучинами согрета.

 

Из серых изб растут людские соты.

Без устали стучат Эпохи счёты,

Но стёрлись старые костяшки лет.

 

Пропали в прошлом копья, стрелы, луки…

Настало время круговой поруки

И хищных баллистических ракет.

 

29 июля – 09 сентября 1982 г.

 

 

* * *

Я вымолил жену у Бога,

И белый свет опять мне мил.

Сады небесного чертога

В моей душе Он оживил.

 

Я снова истину постиг:

Без Бога горек каждый миг…

 

Россию вымолит у Бога

Бескровных мучеников сонм.

Пространство бывшего острога

Наполнит колокольный звон.

 

И Русь возглавит, как и встарь,

Пока неведомый нам Царь.

 

23 августа 2017 года

 

 


№72 дата публикации: 01.12.2017

 

Комментарии: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020