Грани Эпохи

этико-философский журнал №84 / Зима 2020-2021

Читателям Содержание Архив Выход

Илья Ципин

 

Пять месяцев в море

В 1973 году я заключил договор с издательством «Планета» на фотокнигу о работе и жизни рыбаков.

 

 

Эта книга была заказана издательству министерством рыбного хозяйства. Меня пригласил к себе в кабинет сам тогдашний министр Ишков и вручил письмо к рыболовецким управлениям и к капитанам судов с просьбой оказывать мне помощь в работе.

Запасшийся таким солидным документом, я решил, что легко уйду в море. Но не тут-то было. Выйти в дальнее плаванье без загранпаспорта невозможно, а у меня его не было. Помог мой коллега, работавший в журнале «Пограничник». Достал для меня рекомендацию начальника политуправления погранвойск. С этим письмом меня выпустят в дальнее плаванье. Но я не смогу покидать судно и сходить на берег с другими моряками, если корабль станет у причала чужой страны. С документами было покончено. Остались чисто фотографические проблемы. Снимать для этой книги надо было на широкий слайд, а у меня из такой аппаратуры была только камера «Москва-2» ценой в 24 рубля. На моё счастье Союз Журналистов закупил в ГДР шесть камер «Пентакон сикс» для своих членов. После долгих уговоров одну из них продали мне. Оставалось запастись плёнкой. В фотомагазинах в то время была только наша обратимка, совершенно непригодная для полиграфии. Каким-то чудом мне удалось у одного американского коллеги купить десять катушек «Кодака». Их хватило на 120 кадров. Это теперь, снимающим цифровой аппаратурой, не надо ни о чём думать, а на слайд ошибешься в экспозиции на четверть секунды, и снимок можно выбросить на помойку.

И вот я в Мурманске. Начальника управления «Севрыба» известили о моём задании, и он сказал, что я могу выйти в море хоть завтра, надо только оформить санпаспорт моряка. Врачи, посмотрев на мою ногу, обутую в протез, замахали руками. «И не думайте, никакого санпаспорта мы Вам не выдадим». Пришлось звонить в Москву. После долгих препирательств с врачами я получил этот злосчастный паспорт с правом выхода в море на один день. Этого одного дня хватало, чтобы сесть на судно и пересечь границу. Дальше проверять документы было некому. Меня разместили в каюте размером 2 на 3 метра. Наш СРТ разведчик должен обнаруживать косяки рыбы и сообщать на плавбазу о месте их нахождения. Плавбаза – командный пункт для 20–30 рыболовных траулеров.

Устроившись в своей крошечной каюте, я заснул. Среди ночи разбудила сирена и приказ всей команде выйти на палубу. Мы стояли у погранзаставы. Капитан обошёл строй, проверяя, все ли вышли, и нет ли среди них пьяного, не вышедшего на проверку. Обнаруженного тут же списали бы на берег, заменяя на стоявшего на берегу желающего уйти в плаванье. У нас всё сошло гладко, и мы пересекли границу.

Утром я вышел на палубу. Море кипело. Огромные волны захлестывали нос (полубак) нашего маленького судёнышка и катились по палубе. Ко мне подошёл стармех, на рыбацких судах их называют «Дедом» и пригласил зайти в каюту капитана. «Ну как, не укачало тебя?» «Да нет». «Ну ты молодец, тогда выпьем с отвалом» – и налил мне полстакана водки. Выпив её, я почувствовал тошноту, и пол стал уходить из-под моих ног. «Да тебя всё-таки укачало». Меня увели в мою каюту. В ней я пролежал пластом трое суток, проклиная себя за то, что рискнул пойти на эту авантюру. На четвёртые сутки вышел на палубу совершенно здоровым, и меня больше за всё время плаванья не укачивало. Невдалеке проплывал американский военный корабль. Свесившись над его бортом десяток моряков освобождали свои желудки.

Самый богатый улов был у берегов Исландии. Трал шёл туго, видно, улов хороший. Подняв его, обнаружили сеть, битком набитую баночным пивом. Баночное пиво в то время было большой редкостью. Его пробовали только люди, побывавшие заграницей. Посмотрели на дату его изготовления. Пиво пролежало в море один год при температуре воды 4–6 градусов. Наш траулер был разведчиком. Его задача – обнаружить косяк рыбы и сообщить на базу. Мы по рации сообщили о своём улове. Оттуда поступил приказ – выбросить весь этот улов за борт. Как по-вашему поступили мы? Уверен, вы догадались. Мне досталось 30 банок этого напитка. Но наше сообщение было услышано не только на плавбазе, но и на других судах. К месту находки ринулась вся флотилия. Усилия коллег были напрасны. Кроме рыбы, в тралах ничего не было. Только потом мы случайно узнали, что американский пароход вёз это пиво на продажу и, не сойдясь в цене, утопил его в море.

Летом ещё не так трудно, как зимой. Борт с подветренной стороны обрастает толстым слоем льда. Судно наклоняется под его тяжестью и может перевернуться. Приходится постоянно скалывать лёд. Уйдя в море на 6–8 месяцев, команда даже не видит берега. Двенадцатичасовая вахта, спуск и поднятие трала, и главная и самая утомительная работа – шкерка (разделка) пойманной рыбы. От шкерки освобождаются только два человека – капитан и радист, ему нужно беречь пальцы. Единственное развлечение рыбаков – просмотр фильмов. Да и их было не более десятка, поэтому просматривали один и тот же фильм по множеству раз. Между частями, когда перематывали пленку, выходили покурить на палубу. Пробыв на одном траулере 2–3 недели, я пересаживался на другой. Везде одно и тоже, только новые люди. На четвёртый месяц плаванья я решил перебраться на плавбазу. Плавбаза – целый город на море с командой до тысячи человек. С конвейером как на большом заводе, на котором идёт разделка рыбы, пойманной траулерами. С медпунктом и врачом, умеющим сделать не очень сложную операцию. С библиотекой и даже со школой рабочей молодёжи. Наше крохотное судёнышко пришвартовалось к огромному пароходу (все моряки, вне зависимости от класса своего корабля, называют их пароходами) высотой с пятиэтажный дом. С него спустили большую «авоську». Я сел в неё. Меня стали поднимать. Волны окатывали с головы до ног. Мокрого повели в каюту, где буду жить. Я не мог поверить своим глазам. Меня разместили в апартаментах старшего помощника капитана. Старший помощник на судне то же, что в армии политрук. Почему-то наш в этот раз он не вышел в море. Спальня с двухместной кроватью и периной. Рядом со спальней гостиная и белый рояль. Обслуживала эту красоту горничная в накрахмаленном переднике. На траулерах вся команда ходила в робах и даже капитаны не одевали форму. Я тоже был одет соответствующе и успел привыкнуть к простой жизни. Страшно было войти в кают-компанию, где все сидели в форме, в белых рубашках и галстуках, или в столовую для высшего состава. Оказаться за одним с ними столом, покрытым накрахмаленной скатертью на которой лежали столовые приборы. Сесть или выйти из-за стола можно, только спросив разрешение у капитана. Дисциплина железная. Ни то, что на траулерах, где не до форсу. Там, отстояв двенадцатичасовую вахту, сразу заваливались спать. Надо привыкать к цивилизованной жизни.

Отсняв последнюю плёнку, я решил возвращаться в Мурманск. Меня пересадили на сухогруз, который сначала должен был зайти на Кубу, а потом повернуть на север домой. Этот пароход находился в море более восьми месяцев, и его команда была рада новому человеку. Друг другу они несколько наскучили. Надоели друг другу одними и теми же рассказами. Меня каждый старался заполучить в свою каюту. Чаще всего я бывал у судового врача и не потому, что у меня что-то болело, а из-за говорящего попугая, ходившего с ним четыре года в море. Он спал у врача в ногах. Утром будил его. Трепал за ухо, говоря: «Здр-р-равствуй, дружок». Об этом попугае написан мой рассказ «Морской попугай Федя». На Кубе наше судно стояло в порту двое суток. Команда сходила на берег. Только я и попугай Федя с завистью смотрели им в след. К борту подходили лодки торговцев всякой всячиной и кричали мне: «Руско милионеро, иди суда». Советского моряка трудно назвать миллионером – он получал суточными 23 копейки, правда, в бонах, которыми можно было расплатиться в спецмагазинах у себя дома. Некоторые из нашей команды возвращались, неся в сумках кубинский ром. Этот ром они выменивали на наш дешёвый одеколон «Кармен», который здесь очень ценился.

Через неделю мы уже стояли на рейде в Мурманске. На борт поднялись два таможенника и стали проверять чемоданы команды. Перед этим ко мне подошёл капитан и попросил спрятать в моей сумке автоматически раскрывающийся зонтик. У него их было два. Таможенник, увидев сразу два зонта, наверняка один из них отберёт, ведь и его жене тоже хочется иметь это чудо техники.

На берегу меня стало укачивать. Организм, настроившийся на качку, принимал сушу за нечто чужое. Я шёл, покачиваясь. Встречные улыбались, понимая, что человек только сошёл на берег.

 

Фотография автора.

 

 


№82 дата публикации: 08.06.2020

 

Комментарии: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020