Грани Эпохи

этико-философский журнал №80 / Зима 2019-2020

Читателям Содержание Архив Выход

Валентина Дудко

 

Через несовершенство

Опубликовано: газета «Свет», США, 1945 г.

 

Валентина Дудко

 

– Кто сделал войну? – спрашивает меня маленький мальчик.

– Нехорошие люди.

– А почему нехорошим людям позволяют быть нехорошими?

В самом деле, – почему?

Маленький мальчик умеет самостоятельно думать. А вот мы, взрослые люди, допустившие войну, плохо умеем мыслить. Самостоятельное мышление считается даже чем-то не совсем приличным.

За что мы сражаемся? Во имя чего переживаем лишения и всяческие муки? Задайте этот вопрос миллионам солдат и вы, конечно, не получите ответа. Они не знают, они даже не пытаются об этом думать. Они были стихийно вовлечены в бойню и должны сражаться. Большинство стран, принимающих участие в настоящей войне, были насильно в эту войну ввергнуты Германией. За что же эти страны сражаются теперь? За свободу? За демократию? За равенство? Но ведь это абсурд: за идею можно сражаться идейно, когда же фигурирует жестокая и грубая сила, то немыслимо приписывать ей какие-то идейные свойства и цели. У грубой силы есть только две цели: захват и грабёж, с одной стороны, и оборона от грабежа, – с другой. «свобода, равенство и братство» никогда не могут быть результатом кровопролития. И затем мы склонны забывать, что принудительное равенство совершенно исключает свободу: в самой искусственности насильно привитого уравнения уже есть элемент рабства. Революции и войны могут уравнивать людей внешне, но ведь немыслимо приводить к одному знаменателю внутренний мир людей. Истинная свобода придёт, когда человек изживёт всякое подобие насилия, войны и грубости вообще.

Нет состояния неподвижности: можно или двигаться вперёд, ввысь, изживая всё низменное, или идти назад, вниз, повинуясь инстинктам сидящего в нас зверя.

Ближайшие наши задачи для осуществления мира и эволюции – это: прежде всего, научиться думать самостоятельно, глубоко; затем научиться ценить всё Прекрасное не отвлечённо, а конкретно, вводя в обиход; когда достигнем этого, то придёт третье достижение: великая поэзия любви и гармонии между двумя началами – мужчиной и женщиной. И тогда вопрос войны, вопрос насилия сам по себе отпадёт: вступив раз на путь совершенствования человек принужден будет идти вверх по этому трудному пути. И не останется места для позорной грубости. Ведь всякая техника трудна и требует длительных усилий, а техника самоулучшения – самая трудная, но и самая ценная.

 

* * *

Цветущие берега Майями. – Праздничное Солнце, праздничные синего неба и синего моря. Яркие силуэты стройных пальм. На фоне этой застывшей экзотики – бесконечная вереница солдат. Уже в семь часов утра из разных углов доносятся песни марширующих солдат. Песни все самые невоенные, детские, забавные.

Иногда солдаты поют даже русскую «Эй, ухнем» на какие-то свои слова. Поют ритмично, бодро. В их песнях нет серьёзного милитаризма немцев, нет и залихватской удали русских, – поют как школьники, которых тренируют для очередных состязаний: с готовностью и бездумно.

Солдаты занимают лучшие гостиницы, частные пляжи которых отведены под их гимнастические упражнения.

Интересно прислушиваться к солдатским настроениям.

Совсем новички очень страдают от непривычной дисциплины, устают от тренировки, жалуются; пробывшие здесь с год держатся молодцами; но тоже недовольны – рвутся в бой; и, наконец, более зрелые и взрослые добродушно подтрунивают над теми и другими, называя первых маменькиными сынками, «сиссы»[1], а вторых – «рестлессфеллоус»[2].

– Слишком много дисциплины, – наивно жалуется мне один очень милый мальчик. Этого нельзя, того не позволяют. Мы предпочли бы самую опасную битву этой жизни здесь. Я старюсь «поднять настроение».

– Однако дисциплина сделала много хорошего: вот Вы держитесь прямо, ходите красиво, разговариваете корректно!

Смеётся: – Это правда, нас здорово подтянули.

– Замечательный, по-моему, пример геройства подают русские.

Собеседник оживляется:

– О, об этом говорить не приходится, замечательные воины…

Пока не предвзятых готовых мнений, человек отзывается о других людях беспристрастно, дружелюбно и с доверием.

Есть и другие мнения о России, мнения пессимистов и скептиков: «русские никогда не сблизятся с иностранцами, в каждом иностранце они видят опасного шпиона и врага. Сражаются хорошо! Ну ещё бы им не сражаться, они привыкли ко всяким беспорядкам!

 

* * *

Если днём мало нюансов в слишком ярких тонах Майями, то к вечеру наступает внезапно один сказочный момент, когда краски приобретают совсем волшебные тона. Нет постепенных сумерек, вдруг наступает вечер. И вот этот момент, когда Солнце садится, – непередаваемо прекрасен. Нежнейшие блики золотят верхушки пальм. Розовое, золотое и красное небо отражается в синем море и создаются сочетания цветов настолько радостно-небывалые, что с трудом веришь в их возможность.

Пляж пустеет, но там и сям появляются парочки. – Принято было говорить – «влюблённые парочки». Но эпитет трудно приложить к ультрасовременным парочкам. Нисколько не смущаясь посторонних, они даже не ищут уединения. Ложатся вместе, обнимаются, целуются очень развязно, и, пожалуй, без особого даже пыла, так же запросто и деловито, как они вместе купаются или играют в теннис.

Когда-то милый наивный поэт уверял, что «только утро любви хорошо, хороши только первые, робкие встречи». А ведь, правда, хороши! Но нет робости, потому что она вообще исчезла за лёгкостью и доступностью любви; нет и «первых встреч», потому что, увы, первые встречи у этих парочек чаще всего и последние…

Неизвестно, что хуже: Жеманство, кривляние и суррогат романтики наших бабушек: «Ах, оставьте», «Что Вы, как это можно», «Пойте, пойте мне о любви, розах, ах, я так люблю поэзию!» и т.д. – или распущенность, бесстыдство, отсутствие всякого женского достоинства у среднего большинства современных женщин. Вероятно, и то, и другое одинаково убого, каждая крайность – в своём роде.

Я не хочу клеветать на женщину: в эпоху наших бабушек были прелестные, нежные трогательные женщины, любившие просто, чисто, прекрасно и, конечно, в нашу эпоху есть у отдельных людей потребность в истинной романтике, в красоте и в радости любви. Я хочу лишь сказать, что до тех пор мы не выйдем из тупиков нашего цивилизованного варварства, пока поэзия любви не сделается общим достоянием, общей насущной потребностью…

Море сверкало, переливалось всеми цветами; последние блики улыбнулись, ещё раз нежно осветили верхушки пальм, песок и парочек, и сразу всё потухло, наступил вечер.

Милое море, шепни людям о их возможностях, расскажи им, чего они себя лишают, научи их прекрасным радостным краскам, которые только что блеснули в твоих волнах. В их любви могут быть те же краски, та же радость…

 

* * *

Быть может, придём к совершенству… через несовершенство?

Майями Бич, Флорида.

 

Публикуется по материалам Музея Рерихов (Филиала Государственного Музея Востока)

 

Комментарии:

[1] Sissy – неженка.

[2] Restless fellow – неугомонный парень.

 

 


№92 дата публикации: 01.12.2022

 

Оцените публикацию: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020