Грани Эпохи

этико-философский журнал №80 / Зима 2019-2020

Читателям Содержание Архив Выход

Алексей Борисов

 

Стихи за 2012 - 13 гг.

Менгир

На вершине стоит менгир,

В нём моя каменеет суть,

В нём века созерцает мир,

Эти веки не разомкнуть.

 

Он стоит здесь - Владыка Гор,

И над ним орёл в вышине!

Кто-то любит убогость нор,

Но менгир от нор в стороне.

 

Неподвижен и молчалив,

Камень помнит свой звёздный свет

На вершине своих молитв,

Молчаливей которых нет,

 

На вершине своей любви -

На земле нет любви верней.

Звёздный свет у него в крови,

Звёздный свет от начала дней!

 

Камень верен своей мечте,

На вершине холма стоит,

И над ним на большой высоте

Одинокий орёл парит.

2012 г.

 

 

Собака на тропке

В марте месяце был я в городке Катав-Ивановске, в городке моих детских Холмов.

Возвращаясь к дому после прогулки по холмам, встретил на тропе собаку. Собака смотрела на горизонт, на закат, смотрела куда-то дальше...

Я сфотографировал её. Она обернулась, и какое-то мгновение мы общались с нею молча и о самом главном в наших жизнях.

Я написал стихотворение об этой встрече и решил показать его своим друзьям, а также приложить и снимок с собакой.

Вот, собственно...

 

 

***

Собака сидела на тропке

И в солнце купала взгляд,

И я задержался робко.

Я был той собаке рад.

 

Я тоже взглянул на солнце,

Взглянул на свой горизонт,

Закат приоткрыл оконце,

Расплылся по небу звон.

 

Собака сидела молча,

Как Будда, прищурив взгляд,

И голос замолк волчий.

Я был той собаке рад.

 

Мы стали на миг схожи -

Собака и человек.

Я тоже ведь лишь прохожий,

Иду через свой век,

 

Бреду к своему закату,

На солнца иду ЗОВ,

Тропой обхожу хаты,

Странник, чужак, Иов...

 

И нет на земле дома,

И дом - это вся земля.

Собака! Как ты знакома!

Как я полюбил тебя.

 

Давай посидим молча,

Прищурив глаза на закат,

Ты друг, ты мой брат волчий,

И я тебе очень рад.

 

Присел. Пёс взглянул. Добрый

Встретил меня взгляд,

И я окунул свои вёдра,

И я зачерпнул закат,

 

И я опрокинул счастье,

Разлив этот свет незримо.

Мы с псом - это лишь части,

В Единстве невыразимом.

 

Мы две стороны дороги,

И каждый сидит с краю,

Мы волки и мы боги,

И в беге не умираем,

 

Как Будды прикрыли веки,

Как звери пойдём дальше,

Собаки и Человеки...

Молча, без слов фальши.

Март 2012 г.

 

 

На вершине зимнего Шихана...

Над серебром озёр застывших

Я душу опрокинул в глубину,

И замер дух, увиденным объятый;

Свет звёзд давно ушедших и оживших

Вновь предо мной. Я к звёздам протяну

Свою ладонь. И, светом звёзд крылатый,

 

На древний холм "пророческий" взойду.

Мир в серебре. Причудливы кристаллы,

Являют взору свой застывший свет.

Касаясь снега, в серебре иду,

Внизу деревья, как колонны, залы,

Уснувший лес, озёра, лыжный след...

 

Вершины конус - словно пирамида,

Чьи грани своей твёрдою рукой

Сточило пробегающее время.

Я на Холме! Для всех исчез из вида,

Я камень, я менгир, я сам покой,

Нирваны прорастающее семя...

 

Из чувств я узнаю одно - любовь,

Из сонма слов люблю одно - молчанье,

И, прорастая сквозь неверья лёд,

Я на холме своём рождаюсь вновь,

И бьётся сердце, словно трепетанье

Ожившей птицы, рвущейся в полёт.

04.01.2013 г.

 

 

На вершине зимнего Таганая

Что такое зима, как не форма застывшего света?

Я вникаю в тот свет через друзы заснеженных дней,

Я по снегу ступаю, всё выше и выше, и где-то

На вершине горы повстречаю кристаллы огней.

 

Здесь вокруг только Небо, оно отпечатано в камне,

Камень небо запомнил и замер, застывший собой.

Камень небо запомнил, оно для него многогранней,

Чем прозрачный гранёный алмаз, небо стало судьбой.

 

И деревья к вершине растут, словно хрупкие пальцы,

Ими наша земля нам пытается путь указать,

Как расти только вверх и, подобно друидам-скитальцам,

Каждым шагом своим это небо к земле приближать.

 

Я стою на вершине, вокруг только небо и камень.

Я почти не дышу, не тревожу собой естество.

Я, конечно, замёрз, но в душе пробуждается пламень,

Я на небо смотрю и предчувствую в нём Рождество.

12.01.2013 г.

 

 

Походный этюд в чёрно-белых тонах...

В чёрно-белых тонах вижу контуры зимнего леса

И иду по тропе в чёрно-белой его тишине.

Я иду по тропе, окружённый заснеженной взвесью,

От больших городов и потоков людей в стороне.

 

Чёрно-белый пейзаж, словно старое, доброе фото,

Проявился в пространстве судьбы как узор-монохром,

Я его полюбил, и любви моей близкое что-то

В тот же миг отвечало взаимным пространства добром.

 

И тогда я шагнул в это таинство тени и света,

Плоскость стала глубокой, я ту глубину берегу;

В многогранном кристалле тайги проступают ответы,

Как узоры любви, как следы на глубоком снегу.

 

Разбирая следы, чёрно-белым пунктиром шагаю

По холсту своих дней, по поверхности матовых лет.

Монохромный пейзаж, я всего лишь тебе помогаю

Отразить на поверхности жизни твой подлинный Свет.

14.01.2013 г.

 

 

* * *

Я сегодня смотрел в окно,

И я видел, как в небе птица

Полыхала алым лучом, провожая закат,

И мечталось-то ей одно:

С этим светом навеки слиться,

Стать самой этим небом и солнцем. А я птице брат!

 

Между нами стекло квартиры.

Я стоял в тепле у оконца

И смотрел я, как рвётся птица в безбрежную высь,

И хотелось набраться силы,

Чтобы тоже стремиться к солнцу,

Чтобы этим стремлением в небо наполнилась жизнь.

 

Чтобы каждое в ней мгновенье

Быть как птица в небесном своде,

Чтобы взором и сердцем своим это небо явить,

Не в случайном стихотворенье,

А в своей настоящей свободе,

Каждым вздохом которой мы можем действительно жить.

 

Птица скрылась, исчезла в солнце,

И закат опрокинул краски

И наполнил и небо, и землю своей красотой;

Только я всё смотрел в оконце,

В душу этой вечерней сказки,

И себя я вдруг птицей вспомнил - своею мечтой.

16.01.2013 г.

 

 

* * *

«Счастливчик - люди говорят,

но одиночество прекрасней».

А. Дольский

 

Я иду под белым небом, переполнен тишиною.

Мне так трудно надышаться этим счастием нездешним.

«Одиночество прекрасней» - одиночество со мною,

Мы беседуем друг с другом, и ложится снег неспешно…

 

На шарфы, на наши плечи, на крыла, что столь горбаты,

Снег ложится нам под ноги красоты застывшим строем.

Мы беседуем друг с другом с одиночеством, как с братом,

И сестрою мысль сияет, и теперь нас стало трое.

 

За руки друг друга взяли - очень тёплые ладони,

Одиночество и Мысль, я их больше не оставлю,

И судьбы моей горбатость их собою не заслонит,

В одиночестве под небом крылья мысли я расправлю…

23.01.13

 

 

Варган у ночного костра

Мной разбужен варган у ночного огня,

Мной разбужен огонь, я учусь волшебству.

В этом таинстве ночи не стало меня,

Я теперь только звук, и внимаю ему.

 

Ничего больше нет, только звук и огонь.

Никого больше нет: я, огонь и варган.

Только кажется мне, начинается звон,

Словно колокол бьёт, словно мир это храм,

 

Словно наша душа вся из света и слов,

И звучанье её стало песней в тиши.

Я пытаюсь сказать что-то главное вновь

И смотрю на огонь - танец нашей души.

03.02.13

 

 

Наше Инь и Ян в скульптуре Густава Вигеланда

В столице Норвегии - городе Осло - есть парк обнажённых скульптур Густава Вигеланда.

В парке около 214 скульптурных композиций, включающих более 758 обнажённых человеческих фигур.

Открываешь Двери, переступаешь порог и идёшь, идёшь, идёшь. Мост, лабиринт нашей судьбы, чаша фонтана, каменный монолит, устремлённый в небо. И люди.

Обнажённые дети, мужчины, женщины, старики... Много людей, так много, словно ты попал в саму жизнь и наблюдаешь её изнутри. Вот человек борется с драконом. Кто победит? Вот мать и дитя, они любят друг друга, но что ждёт их дальше? Вот отец. Вот влюблённые. А вот эти в ссоре...

А вот сердитый малыш - он совсем кроха, он тут, на Земле, недавно... Но кто знает, на самом деле, сколько он тут, на Земле?

Вот шесть гигантов-мужчин несут тяжёлую Чашу Жизни. Вот Человек и Дерево, оба растут вверх, пытаются...

А вот эти фигуры, по углам фонтана, - обнажённые Детство, Юность, Зрелость, Старость...

Здесь нет масок, нет одежд, за которые так удобно спрятаться, здесь даже нет слов...

Постепенно приходит понимание, что эти человеческие фигуры есть ни что иное, как обнажённые состояния нашего сознания, выраженные в форме, доступной нашему зрению.

Мы видим здесь себя и свой мир. Мы видим здесь друг друга.

 

Нам сказали, что каждый из пришедших сюда людей может найти здесь и самого себя, отражение своего обнажённого сознания.

Мы с супругой нашли.

Я запомнил эту скульптуру на всю жизнь.

 

 

* * *

Для нас с тобою даль одна, и тишина одна,

Для нас с тобою горизонт, прочитанный до дна,

Уставшим от ненужных слов, от надоевшей лжи,

Нам в этот самый горизонт проложены межи.

 

Мы вырываемся по ним изогнутой дугой

И веруем, что вдаль летим, хоть горизонт другой…

Нет горизонта на земле, к нему нельзя дойти,

Уходит ввысь небесный свод, уходит на пути.

 

И кажется, что мы идём в бессмысленность свою,

Солдатики своей любви, но мы ещё в строю.

Дрожат два сердца на земле, трепещут в унисон,

И этот взгляд, в тебе, во мне, он всё-таки весом.

 

Любви раскрытые глаза небес впивают синь,

Мы трансформируем до дна вот эту «Ян и Инь»,

Мы трансформируем себя, не размыкая рук,

Две половинки бытия, как чёрно-белый круг.

 

С частицею себя в другом, его в себе храня,

Мы обусловленность несём условия огня,

И если прозвучит беда, которой кто-то рад…

То даже в камне навсегда останется наш взгляд.

 

 

Болид над городом

15-го февраля, утром, над нашим городом пролетел и взорвался в небе болид. Яркий неоновый свет озарил на мгновение лица людей, а затем раздался взрыв (череда взрывов). Разрушило кирпичную стену на цинковом заводе, во многих домах повыбивало окна, людей ранило осколками. На какое-то мгновение город был парализован НЕЗДЕШНИМ... Затем волна оцепенения прошла, откатилась назад, на наше житейское мелководье, и рассыпалась весёлым остроумием, заполнившем собою все новостные порталы и социальные сети.

Я представил себя лирическим героем, стоящим вот у такого разбивающегося окна, эдаким Пьеро, быть может...

 

Болид над городом

(с грустной улыбкой и от лица лирического героя,

стоящего у разбитого окна…)

 

Знаешь, небо становится ближе с каждым днём…

Б. Г.

 

Утром в небе над городом - яркий неоновый свет.

Задрожала душа, захотелось ворваться в него,

Над землёй приподняться и сверху увидеть ответ

На вопросы: откуда мы здесь, и куда, для чего?

 

И рукою коснуться стекла между нами и Им,

Этим Светом Небесным, Архангелом там, НЛО…

Кем-то явно нездешним, пугающим чем-то иным,

Но при этом манящим, зовущим…

И вот повезло!

 

Вот он, Свет! Я Присутствие Бога в себе ощутил,

Бодхисаттва-Майтрейя - летящий к земле Аватар,

Я к стеклу прижимаюсь, и не удержаться, нет сил…

Миг, минута, мгновение чуда… И вот он…

Удар!

 

Раздробилось стекло в паутину, рассыпалась кровь,

И неоновый свет, гулко вздрогнув, навеки затих.

Сквозь прорехи души вытекает по капле любовь,

Застывает февральским морозом, как утренний стих.

 

Между нами и небом исчезла граница стекла,

Полынья на груди затянулась хрустальным ледком,

Капля светлой мечты по осколкам неспешно стекла,

И слеза проступила на краешке глаза тайком.

 

Город тут же взорвался победным экстазом «Ура!»,

Снова «хлеба и зрелищ», мы сможем ещё протянуть;

Но у каждой души словно в небо открылась дыра,

И мне кажется, небо становится ближе чуть-чуть…

15.02.13 г.

 

 

* * *

Я никак не взрослею и верю по-прежнему в сказку,

Оставляю следы на снегу, как на белой душе,

И по-прежнему в небо смотрю и ищу там подсказку,

И по-прежнему жить мне милее в простом шалаше.

 

А сегодня зима замела шалаши и тропинки,

Очевидность - упрямая вещь, от неё не уйти,

Только солнце любви так же топит хрустальные льдинки

И созвездий серебряный зов заставляет идти...

 

Пробиваю лыжню своей веры сквозь холод сомнений,

На замёрзшем холсте проступает единственный след,

Я его проведу для себя и для тех поколений,

Кто почувствует в сердце своём нелогичный мой свет.

 

Я его проведу - этот штрих, эту роспись движенья,

Набросаю на белом холсте очертания гор,

Кто-то сможет узнать, у кого-то появится зренье...

Очевидность упряма, но сказка выводит из нор.

03.03.13 г.

 

 

Стихотворение горной лыжни…

Я словно штрих провёл наискосок

И универсум поделил на половины,

Поверхность обозначил и глубины,

И на поверхности заснеженный лесок.

 

И снежный наст - как белая бумага,

Как белый холст грунтованной души,

И я внимаю, как в космической тиши

Из глубины на свет выходит влага

 

И оседает серебром застывших дней,

И гранями сплетается в кристаллы,

Заснеженные горы и увалы

Сияют хрусталём своих огней.

 

А в глубине, с той стороны холста,

Куда не проникает наше зренье,

Рождается таинственно движенье

И на поверхность проступает КРАСОТА.

 

Ступаю на поверхность мирозданья,

Едва касаясь… Лёгкий-лёгкий штрих

Веду лыжнёю - этот самый стих,

И красотою полнится сознанье.

07.03.13 г.

 

 

Серебряный век

(Перечитывая Н. Гумилёва)

 

Серебряный век рассыпался лунной росой по земле

И в землю впитался луной, воскресив глубину,

Из той глубины проросли, как созвездья во мгле,

Забытые формы сказаний, ушедших ко дну...

 

Мне слышится поступь кентавров на тропках стиха,

Колпак колдуна и реторта алхимика рун,

И Чаша, поэтом несомая, - столь нелегка,

И пение этих судьбою натянутых струн.

 

Всё это взошло, просочилось луною, наполнило век

Змеиной отравой когда-то утопленных грёз,

И вот из былого величия мира возник Человек,

Потомок Атлантов, которого мне стало жалко до слёз.

 

Он вырос стволом, он ветвями коснулся серебряных слов,

Своей глубиной на поверхность он выступил шрамом стиха,

Сотряс Универсум, от глянца обложки до самых основ,

И Чашу наполнил, которая, знаете, так нелегка...

 

Проснулись чудовища вслед за поэтом из этих глубин,

Гремящею цепью его приковали к граниту судьбы.

Серебряный век - Прометей, что с Огнём и страданьем Един,

Его Атлантида, поднявшись со дна, стала местом борьбы.

 

Рассыпались выстрелы, пули уткнулись в распятый родник,

Атланты ушли из глубин в высоту, небо посеребрив,

На белом холсте КРАСОТА отразила сияющий лик

И холст изогнула, все наши дороги к себе устремив...

11.03.13 г.

 

 

Будда весны

Мне сегодня приснился Будда,

Полумесяцы глаз нирванных,

В них спокойствия свет надземный

И земное в них состраданье;

Я стоял перед ним как будто,

Мы шагали в долинах странных,

Выходили из тьмы подземной

И в горах посещали зданья.

 

Никакие слова не звучали,

Будда шёл по земле молчаливым,

Только в этом молчании дивном

Всей Вселенной звучала песня;

И в песках цветы вырастали,

И тянулись к солнцу счастливо

Там, где шагом своим львиным

Осветил Татхагата место.

 

Родники из глубин пробились

Чистотою воды, истоком

Дивных дхарм, что горят светом

И текут в глубине неслышно;

В моём сне мы тогда простились,

Будда стал, кем и был - ПОТОКОМ,

Я ж тихонько пошёл следом,

Из глубин на поверхность вышел.

 

Надо мною эмаль неба

Опрокинулась. Снег талый,

Как слезами, сочится влагой,

Проникает в земли глубины;

Я проснулся, я здесь не был,

Предо мною лежал небывалый

Мир, впитавший в себя благо,

Наш весенний мир - голубиный.

17.03.13 г.

 

 

Сон

Опять я вижу сон:

Долин высокогорных - чёток бег,

Я их перебираю взглядом, как рукою;

Прозрачен воздуха озон,

И я, шагающий из века в век,

Через долины эти следую судьбою.

 

Внимаю привкусу песка,

Палатку расправляю у дороги

И вынимаю дудочку, а может быть, варган...

И оторвёт меня тоска

От городов, людей и от тревоги,

И ветер солнечный поднимет вверх, как ураган,

 

И я сольюсь с лучом,

С потоком неземного света,

Меня не станет, а в палатке пустота...

И только за плечом

Фантом блуждающий ответа

Возникнет из глубин, как красота.

 

И небо высветит,

Заката опрокинет краски,

Вершины горных гряд вздохнут от красоты...

И этот дивный вид

Из древней азиатской сказки,

Пейзаж моей неуспокоенной души.

 

Окончен сон.

Мучительно порою пробужденье,

Когда ты в городе, закованный судьбой...

Дрожит озон,

Меня подводит зренье,

В долине горной я, и скат палатки надо мной.

21.03.13 г.

 

 

Аллал Мингу…

Я дойду до Тебя, там, где «я» потеряет значенье,

За пределами чувств - человеческих наших страстей,

За пределами боли, когда исчерпаю терпенье

В той пустыне безводной, в песке безотрадных вестей.

 

Я дойду, хоть песок безысходности мелет мне душу

Между двух жерновов - двух пространств жизни столь непростой,

Я когда-нибудь выйду из бездны инферно на сушу,

Где песчаные дни - лишь часы бесконечности той.

 

Я когда-то проснусь, за пустыней, в оазисе света,

Я почувствую вкус, я почувствую влагу любви

На иссохших губах, повторивших улыбку ответа,

Когда Ангел Хранитель негромко промолвил: «Плыви».

22.03.13 г.

 

 

Камень у обочины

Кружит вьюга, туман, всё в холодных кристаллах рассвета,

По дороге бредёт человек - так похож на меня.

Он бредёт одиноко за тоненькой ниточкой света,

Что рассветом сочится сквозь трещину нового дня.

 

У обочины камень - обычный серьёзный булыжник,

Он ничем не приметен, и в нём не отыщешь алмаз.

Человек наклонился над ним, как над кем-то из ближних,

И затронуло сердце его в этот утренний час.

 

И булыжник ответил, он телом своим улыбнулся,

И в его сердцевине возник огонёк чистоты,

Он почувствовал грани свои, он как будто проснулся

Настоящим алмазом в цветке подступившей мечты.

 

Сквозь асфальт, талый снег, сквозь сугробы, неверие наше

Прорастает росток - в нём невидимый камень лежит,

Человек его обнял ладонью, как любящей чашей,

Ведь в груди человека настоящее сердце дрожит...

23.03.13 г.

 

 

* * *

На белом снегу надежды

Наши следы: штрих-пунктир.

Беснуются вслед невежды,

Для них наши спины - тир.

 

Я болью между лопаток

Узнаю их холодный взгляд,

Уставший от этих пряток,

Я выстрелу только рад.

 

Пронзит, продырявит душу

Отверстием пустоты,

Кусочка свинца не трушу,

Иду, сжигаю мосты.

 

Не в этой жизни, так дальше

Продолжим пунктир вести,

От беснования фальши

Так хочется прорасти

 

Цветком, отразившим небо,

Звезды серебро вместив,

В какой бы глуши кто не был,

Каких ни читал б молитв.

 

И небо тогда узнает,

Когда упадём на грудь,

Звезда серебром пронзает -

Ни выдохнуть, ни вдохнуть…

 

Раскинуть лишь птицей руки,

В снегу отпечатав крест,

Не выдержав больше муки

Пустых белоснежных мест.

 

Ни дня не прожив без далей,

Мгновения - без любви,

Все те, кто стрелял, не знали,

Что Ангел шепнул: «плыви…»,

 

Нас подтолкнув на поле

Белизной своего крыла,

И мы штрихпунктирной волей

Выходим из круга зла.

 

Выходим диагонально,

Азимутом в мир звёзд,

Чтоб на снегу печальном

Вырасти в свой рост.

01.04.13 г.

 

 

Журавли над рекой

Белый клин журавлиный вынул душу из тела

И тоскою протяжной в полёт устремился.

Я иду по тропе над рекою, без дела,

И своею судьбою с рекою той слился.

 

Я теку по порогам, по камням пробегаю,

Успокоюсь заливом, отразив собой небо,

И тоску журавлей я в себе сберегаю,

И живу на границе, где быль помнит небыль.

 

Я слоняюсь без дела по полям, бездорожью,

Поднимаюсь на горы и в овраги спускаюсь,

И, смирившись с судьбою, не смиряюсь я с ложью,

И иду по земле, лишь слегка прикасаясь...

 

Ничего не прошу для себя, для другого,

Телу всё безразлично, а душа с журавлями

Восходящим потоком достигнет иного

Или просто по небу гуляет кругами.

 

Вот стою на Холме, на земле, над рекою,

А по небу летят белокрылые птицы.

Это небо во мне, в тишине и покое,

Между небом и мною исчезла граница.

06.04.13 г.

 

 

Молчание на Уреньге

На вершине горы я молчаньем себя переполнил,

И услышал я волны земли, словно волны воды,

Волны нашей материи - той лученосной среды,

Что качает собой наше «я». И сегодня я вспомнил,

 

Как выходит из волн на поверхность Несозданный Свет,

Я в молчанье своём разглядел эти светлые волны

И стоял, потрясённый, на краешке прожитых лет,

На вершине горы, тишиною молчания полный.

 

И закатное солнце коснулось последней гряды,

Расплескалось по небу горящее жидкое СЛОВО,

Я стоял на краю, видя волны земли как воды,

И я сам был волной на поверхности снова и снова…

08.05.13 г.

 

 

Посвящение Марине Цветаевой

Зависла на грани хаоса

Верёвка - струна над бездною.

По ней ты пройди, пожалуйста,

Над пропастью той отвесною,

 

Пройди же безостановочно,

Стремительно - выйдешь к космосу,

Судьба твоя - мост верёвочный,

Петлёю затянут попросту…

 

Распутать бы узел проклятый,

Да некогда, взгляд отчаянный,

Всё в небо стремится. Проткнуто

Тобою оно нечаянно.

 

Гвоздём в это небо вырвалась,

Как ржавчиной в твердь хрустальную,

Верёвкою опрокинулась -

Удавкою обручальною…

 

И обвенчалась с Вечностью

На самом пороге, краешке…

Замерла человечностью,

Как ноженька да на камешке.

 

И надо всего немноженько -

Стремительный шаг над бездною,

Да вот сорвалася ноженька

В России судьбу бесполезную…

 

Верёвка струной настроена,

И стержень вбит в твердь небесную,

Над хаосом рифма стройная

Возникла, как жизнь отвесная…

02.06.13 г.

 

 

Останец

(на северном склоне Нургуша)

 

Как Шива, камень-останец к хребту прильнул,

Пред ним, как Шакти, - первозданная природа,

И я, приближен к камню, окунул

В природу взор. Стал частью небосвода.

 

Мне небо подарило этот взор,

Я отражаю в нём надмирное пространство.

Скитальцы, выходящие из нор,

Я стал одним из вас. И постоянство

 

Стремления тянуться к небесам

Мне подарило каменную твёрдость.

Я на вершине. Привыкаю к чудесам.

Себе не изменяю (это гордость?).

 

От далей опрозрачнела душа.

Обычный останец (природа Шивы)

Алмазен. Только не спеша

В нём время отпечатало извивы -

 

Следы судьбы: ветров, дождей, тревог,

И каменные россыпи несчастий.

Я собираю в этот робкий слог

Его судьбой разрозненные части.

 

Он останец, он каменная суть

Разрушенного временем величья,

Сквозь хохот перемен он держит путь

К венцу алмазному, чтоб потерять обличья

 

И стать собой. Он Шивы естество,

В нём первозданная Шакти сияет,

Мы на вершине, мы "живое вещество",

Природа света нас объединяет.

26.06.13 г.

 

 

* * *

На горе алмазный венец,

И в душе его тишина,

Я - к нему спешащий гонец

С чашей жизни до самого дна.

 

Я несу эту чашу собой,

Брызги света припали к земле,

Ветер в грудь толкает судьбой,

Проще путь проложить в стороне.

 

Проще к хаосу не подходить,

Вырыть норку, как помидор,

В благолепии всех любить...

Но мой путь в стороне от нор.

 

В напряжении лишь огонь,

Без огня только едкий дым,

И струна источает звон,

Коль в натяг. Я иду за ним,

 

По струне иду над судьбой,

Над оскалом инферно, дна,

И уже не зову с собой,

Эта бездна и мне видна.

 

Я ступаю всю жизнь на край,

А иначе зачем же жить?

Разве может гламурный рай

Красотой настоящей быть?

 

Красота - в напряженье сил,

Космос - только из хаоса,

Чашу жизни свою разбил

Я о скалы - реторту Фауста.

 

Ничегошеньки не принёс,

Гол и бос - новорожденный...

На Алмазный венец, как пёс,

Я гляжу опять завороженно.

 

И стою я на склоне лет,

Красота вокруг - не сказать!

В Чашу сердца вложил стилет,

Чтоб до дна себя распознать.

 

Рукоять меча, словно крест,

На груди моей залегла,

Я с вершины гляжу окрест,

Чаша сердца землёй легла.

 

Стены Чаши - планеты шар,

Да инферно дробящий меч -

Это нашего сердца жар,

Тигель сердца вложил я в печь.

 

Закипит любовь в хрустале,

Разольётся в земле рекой,

Засияет звезда во мгле,

Та, что зовом мне рвёт покой.

 

На надземный взираю свод,

Сотни звёзд - брызги космоса,

И в потоке небесных вод

Только капля я, да вот росписью

 

Протяну и свою нить

В покрывало межзвездное,

В сутру сердце вложу. Жить -

Значит быть глубиной, бездною.

 

Стать струной, "Сутрой Сердца" стать.

В полный рост ЧЕЛОВЕЧНОСТИ

Пред Алмазным венцом предстать.

Перед Богом своей ВЕЧНОСТИ.

30.06.13 г.

 

 


№55 дата публикации: 02.09.2013

 

Оцените публикацию: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020