ГРАНИ ЭПОХИ

этико-философский журнал №97 / Весна 2024

Читателям Содержание Архив Выход

Алёна Цами

 

Босиком по небу

Узор в чашке

Малыш заглянул в чашку с молоком и ахнул от изумления. На поверхности покачивался узорный круг с яркой серединкой. Узор был таким красивым, таким знакомым, где-то виденным много раз, но как он попал в чашечку с молоком – было загадкой. Малыш ещё не умел хорошо говорить, поэтому не мог спросить у мамы. Он только наблюдал и удивлялся – за узором проглядывало что-то ещё, покачивалось. Словом, волшебная кружечка, да и только. Даже отпив немного молока, и ещё немного, и почти всё, он заметил, что узор оставался невредимым и исчез только с последней каплей.

Чудо продолжалось каждый день, вернее, каждый вечер перед сном, когда он получал чашечку тёплого молока. И даже когда мальчик подрос, научился говорить и кататься на велосипеде, узор в его вечерней чашке оставался неизменным. Он никого о нём не спрашивал, потому что давно разгадал эту загадку.

Только когда появилась у него маленькая сестрёнка, когда она научилась пить из своей кружечки, он посвятил и её в эту тайну. И теперь наступила её очередь удивляться.

Однажды, когда они всей семьёй отдыхали на море, мальчик обнаружил, что минеральная вода в его кружке голубая, и в ней плывёт маленькой рыбкой серебристый самолётик. Он засмеялся, вспомнив свою детскую забаву.

А небо стало манить. Мальчуган решил стать лётчиком и, когда вырос, поступил в лётное училище, а затем отправился на далёкий Север. Содержимое и узоры в его кружках менялись вместе со сменой мест обитания. Иногда в кружке сияло солнце, и даже луна и звёзды. А однажды и Северное сияние…

«Ну, что, поплаваем в небесной чашке?» – говаривал он всякий раз, поднимаясь в небо, и на миг представлял, что какой-нибудь мальчуган видит его самолёт. А когда после полёта опускал усы в кружку с крепким чаем, вспоминал тот первый узор плетёного абажура над кухонным столом, отражение которого легко умещалось в его детской чашечке с молоком. Улыбался и набирал номер телефона матери или сестры.

 

 

Mouche – по-французски

Все знают, как назойливы мухи. Особенно осенью при первых ночных морозцах.

В старом нашем доме происходило что-то невероятное. По окнам и между рамами ползали десятки мух, не смотря на закрытые окна и двери. Справиться с ними можно было только с помощью пылесоса, и какое-то время пожить спокойно. Но на следующий день всё повторялось. Видимо, дом был изрядно напичкан щелями или мухи знали неведомые нам потайные пути.

Борьба шла не на жизнь, а на смерть. Но вот ударили морозы, и цокотух заметно поубавилось. Мы вздохнули с облегчением. Уже можно было более-менее спокойно пообедать. А потом и вовсе остались две мушки, такие спокойные, почти домашние. Мы даже перестали от них отмахиваться. Как-то, протирая подоконник, я заметила одну из них, лежащую кверху лапками. Да… ход времени неумолим.

Единственную мушку мы стали беречь, пододвигая ей крошки на столе и наблюдая за её предпочтениями. Одно крылышко у неё было изящно вывернуто в сторону. «И как она его повредила?» – «А кто размахивал полотенцем не так давно?» Мушка почувствовала доброе к ней отношение и перестала нас бояться. Вечерами, затопив печь, мы сидели на диване с компьютером, читали какой-нибудь эзотерический текст или редактировали будущую книгу. Тут же являлась наша бедолажка, садилась на монитор и своим вывернутым крылышком как курсором водила по строчкам, пытаясь, видимо, понять их тайный смысл. Нам было тепло и уютно втроём, и мы решили дать ей имя. Думали, как лучше – по-русски назвать её Феней, по-английски – Fly, или по-французски – Mouche? Решили, что французское ближе к русскому по звучанию. Узнали в Интернете, что по рассказу французского писателя Жоржа Ланжелана был снят фильм «Муха», да и стихов с упоминанием этих членистоногих насекомых было достаточно…

В общем, мушка Муша обрела имя. Когда она запаздывала к вечернему чтению, мы искали её взглядом, звали. И она не заставляла себя долго ждать – прилетала из кухни или спускалась с люстры. Читать она любила всё. И именно на компьютере, бумажные книги менее её привлекали. Так продолжалось до глубокой зимы.

Как-то пили чай с гостями. «У вас муха?» – удивились они. «Это Муша! – воскликнули мы, – осторожнее, не заденьте её». И рассказали о начитанной нашей француженке. Вскоре появилось и новое стихотворение «Муха на праздничном столе» в материалах будущей книги.

Конечно, наступило и то время, когда Муша не явилась ни к завтраку, ни к обеду, ни к вечернему чтению. Старый дом стал совсем тихим. Надеялись, что всё же появится. Но… ход времени неумолим. Так и не увидели её больше.

Теперь, живя в новом доме, по осени мы наблюдаем ту же картину: мухи, не смотря на сетки пластиковых окон и закрытые двери, лезут в человеческое жильё только им ведомыми путями, хотя и в меньшем количестве. И, конечно, назойливы и невыносимы. Но когда остаются две, а потом одна, мы успокаиваемся и начинаем за ней наблюдать, вспоминая прежнюю нашу Мушу. Но каждый раз это совсем другая мушка по своим повадкам, не особо стремящаяся к просвещению.

 

 

Босиком по небу

У плетёной изгороди дремал конь. Ночь давно уже накрыла собою двор, околицу, поле и дальний лес за ним. Месяц только ещё родился, и звёзды, даже самые мельчайшие, высыпали на прогретое за день небо, и, как водится, замигали друг другу, засмеялись…

Конь повёл ухом, прислушался. «Серко! – звенел где-то знакомый голосок. – Серко!..» Его зовут! Лёгкой дрожью в теле отозвалась радость Серко. Стал он искать глазами друга своего – Егорку. Смотрит вокруг, никого в темноте не видно. А голосок всё ближе, и откуда-то сверху доносится. Глянул конь в небо – так и есть: опять из своей звёздной дали возвращается Егорка, бежит босиком по небу, такой маленький, ручонки-плёточки тянет, и несколько звёздочек вихрами своими зацепил…

Спустился мальчонка, обнимает за шею, гладит, чёлку спутанную с глаз убирает, смотрит внимательно. Глаза у Егорки голубые-голубые, серьёзные. И запах от него такой знакомый идёт – скошенной травы и хлеба… И опять в детских ладошках заветная корочка – с солью! Жуёт корочку Серко, жмурится от удовольствия и… просыпается.

Светает. То ли звёздная россыпь на плетне поблёскивает, то ли роса… Переступил конь с ноги на ногу, вздохнул, стряхнул с себя рассветный холод, потёрся лбом о плетень, закрыл глаза. И вновь ощутил сладковатый вкус ржаной корочки и прикосновения детских рук…

Один и тот же сон видел Серко перед рассветом, один и тот же.

А утром выбегал на крыльцо подросший Егорка с корочкой хлеба, гладил коня, угощал, вёл на водопой. Часто скакали они по полю в дальнее село, где жил дед Егорки. Помогали старику по хозяйству, а к вечеру спускались к небольшому озерку, рыбачили. Серко пощипывал сочную травку на берегу и краем уха улавливал разговоры людей. А говорили они всё о жизни и о смерти, и о каком-то Боге. Егор любил слушать деда. Особенно, когда тот переходил на свою любимую «звёздную» тему.

Когда рыба шла хорошо, внук оставался ночевать у деда. И, подбрасывая хворост в костерок, незаметно подводил его к любимой теме:

– Дедушка, глянь, а звёзд-то нынче больше, чем обычно бывает.

– Об эту пору всегда так, – охотно отзывался дед, – конец лета, да и луна отвернулась, не следит за ними. Они и рады – вишь, как мигают друг другу. Прислушайся, так историю какую расскажут.

– Да я пытался, сколько раз – ничего не слышно. Не могут они рассказывать, они ж не живые, да и далеко очень.

– А вот и могут, – настаивал дед, – не беда, что далёко. И живые они, ещё какие живые! Бог их по небу рассыпал, чтоб смотрели на нас днём и ночью.

– А зачем на нас смотреть, дедушка? – удивлялся внук.

– Чтобы обитель свою не забывали.

– Разве там наша обитель? Мы на земле живём…

– На земле живём и на земле умираем, а душа-то к Богу летит. И на какой звезде Бог позволит, на той отдыхает и на землю издалёка поглядывает.

– Откуда ты знаешь, дедушка?

– Матушку свою видел во сне, она сказывала, где живёт и глядит оттуда, как я тут живу.

– И где же она живёт? – допытывался Егорка.

– А вон вишь, от ковшика влево вверх четвёртая звёздочка мигает? Там и живёт.

– Да где? Их так много… А ты на какой будешь жить, дедушка?

– Где-нибудь рядышком с ней и поселюсь.

– А я где? – уже сонным голосом спрашивал внук.

– Про тебя неизвестно, там видно будет… – Старик вздыхал, ворошил палкой костерок, укрывал внука своим армяком и, гладя по голове, добавлял: – Тебе ещё здесь пожить надо, кой чего сделать.

 

Рисунок Наталии Зайцевой-Борисовой

 

 


№60 дата публикации: 10.12.2014

 

Оцените публикацию: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020