ИЗ ПЕРЕПИСКИ П. Ф. БЕЛИКОВА
С АКАДЕМИКОМ Б. С. СОКОЛОВЫМ

 

(1976 - 1977 годы)[1]

 

Павел Фёдорович Беликов (1911 - 1982) в конце 1930-х годов - координатор рериховской группы в Таллинне и служащий представительства советской «Международной книги» при таллиннской фирме «Теекооль», в послевоенные годы - видный рериховед. Переписывался с Н. К. Рерихом в период 1936 - 1940 годов[2] . В 1940 году с разрешения Е. И. Рерих получал доверительные копии некоторых её писем латвийским сотрудникам. С Ю. Н. Рерихом переписывался в 1938, 1939, 1958 – 1960 годы, с С. Н. Рерихом и его женой Девикой Рани – в 1960 – 1982 годы. Таким образом, это почти полвека интенсивной творческой работы с Рерихами. Просветительская деятельность в довоенной Эстонии под фактическим руководством Н. К. Рериха оказалась для П. Ф. Беликова настоящей школой жизни. Его искреннее отношение к делу было высоко оценено Рерихами. 19 октября 1938 года Николай Константинович писал своим латвийским сотрудникам: «Сейчас получили хорошее письмо от Беликова. Кажется, он оказывается наиболее активным из всех таллиннцев. Очень желаем, чтобы он удержался на нынешней своей работе и постепенно углублял полезные сношения. Может быть, и Ваш магазин может получить через него практичные советы»[3] . Чувствуется, что у Павла Фёдоровича сложилась репутация надёжного профессионального работника: «П. Ф. Беликов, работая сейчас в книжном деле, наверное, будет рад поделиться всем своим опытом. Ведь это книжное дело, являясь столь почётным, сопряжено со многими специальными действиями, которые нужно знать, чтобы дело могло неустанно расширяться. Магазин должен быть доходным делом» (17 марта 1939 года); «Вот Беликов, по-видимому, отлично понимает положение и этим становится нам ещё дороже и ближе» (25 марта 1939 года)[4] . Перед самой войной по просьбе Николая Константиновича Беликов смог организовать устойчивый канал распространения рериховской литературы в Советском Союзе, что ранее никому из сотрудников Рерихов не удавалось. Более того, Беликов познакомился с советскими дипломатами и через них, как пишет Рерих, «передал две монографии и сопроводил их очень удачной беседой. Таким образом, в разных местах выявляются правильные сведения» (5 августа 1939 года)[5] . Уже в Советской Эстонии Беликов продолжил дело своего Учителя, а с начала 1960-х годов и до самой смерти являлся доверенным лицом С. Н. Рериха и неформальным координатором всего Рериховского движения на огромном пространстве СССР. Сама по себе жизнь и творчество этого крупнейшего писателя-рериховеда, философа, поэта, лектора, наставника многих исследователей Рериховского наследия достойна отдельной монографии[6] . Святослав Николаевич, находясь в 1984 году в Москве, напомнил о Павле Фёдоровиче в послании, разошедшемся по всей Эстонии через газету «Вечерний Таллинн» (номер 21 ноября 1984 года): «Уважаемым и дорогим читателям газеты “Вечерний Таллинн”! Эстония и Ваш красивый и древний город всегда были близки нашей семье. Память о любимом Павле Фёдоровиче Беликове всегда горит и свежа в нашем сердце. Святослав Рерих».

Публикация писем П. Ф. Беликова академику Б. С. Соколову из личного архива адресата позволит полнее представить деятельность по популяризации Рериховского наследия в СССР в 1970-е годы[7] . Из этих писем следует, что одна из ключевых ролей в этой сложной, порой драматичной работе принадлежала академику Б. С. Соколову. Другим своим корреспондентам Павел Фёдорович сообщал: «Я уверен, что академик Соколов (а он один из секретарей Президиума АН) сделает всё, что потребуется»[8] . Именно так и было многие годы. Ныне Борис Сергеевич – член объединённого Попечительского совета Международного благотворительного фонда «Рериховское наследие» и Музея-института семьи Рерихов в Санкт-Петербурге, инициатор создания Вышневолоцкой научной базы этих учреждений в селе Берёзки.

 

 

6 декабря 1976 года

 

Глубокоуважаемый Борис Сергеевич,

 

Е. П. Маточкин[9] сообщил мне, что Вы хотели бы иметь копию «Памятной записки», которую в январе 1975 года Святослав Николаевич лично передал М. В. Келдышу [10] и П. Н. Демичеву[11] . С удовольствием посылаю Вам эту копию и прошу прощения за задержку. Она вызвана тем, что я ездил в Ленинград и тоже по делам связанным с наследием Н. К. Рериха. В прилагаемой записке [12] нет упоминаний о бывшей усадьбе Рерихов «Извара», где прошли юные годы Н. К. Рериха. Святослав Николаевич не упомянул о ней, так как в Ленинграде его заверили, что с усадьбой всё в порядке, она реставрируется и в ней намечено разместить мемориальные комнаты и библиотеку. К сожалению, реставрация затянулась, а о мемориальных комнатах забыли точно так же, как и о «Памятной записке», да и некоторых других обещаниях, на которые Святослав Николаевич положился.

Теперь прошло уже два года с момента передачи «Памятной записки» и личных бесед Святослава Николаевича в Академии наук и Министерстве культуры. За это время произошли многие изменения как у нас, так, не исключаю, и в позициях Святослава Николаевича. Поэтому полностью базироваться на записке двухлетней давности было бы не совсем реально. Именно поэтому я внёс предложение об организации Комиссии по наследию Н. К. Рериха. Копию моего отношения по этому вопросу в Министерство культуры Вы, вероятно, имеете. Я просил Е. П. Маточкина переслать её Вам[13] . Состав Комиссии был намечен мной предположительно после согласования этого вопроса с некоторыми поддержавшими моё начинание лицами. В Москве я был у помощника П. Н. Демичева – Г. А. Сазонтова, который заверил меня, что П. Н. Демичев отнёсся к идее создания Комиссии положительно. Предварительно по вопросу такой Комиссии я списывался со Святославом Николаевичем и заручился его согласием. Как мне представляется, создание Комиссии положило бы начало методическому изучению и использованию многогранного научного, художественного и культурного наследия Н. К. Рериха, представляющего собою нечто органически-целое. Именно такой подход виден и в «Записке» С. Н. Рериха. Мне кажется, что решение вопроса о наследии Н. К. Рериха, сколь бы сложным это ни было, даёт плодотворные результаты лишь при комплексной постановке проблемы в целом. По существу, сколько я понял из бесед со Святославом Николаевичем, будущее Кулу им мыслится тоже как «заповедник», где были бы представлены все творческие области, все накопления деятельности семьи Н. К. Рериха. При этом представлены не в виде музейных экспонатов, а в виде «живого организма», который мог бы стимулировать дальнейшие изыскания, дальнейшую работу во всех тех направлениях, которые были присущи творческой деятельности самого Н. К. Рериха. Как в 1960 году, так и в последний свой приезд к нам, Святослав Николаевич выражал полную уверенность в том, что именно Россия, для которой жил и трудился Н. К. Рерих, наладит самые тесные контакты с «заповедником» в Гималаях, и русские учёные, искусствоведы, художники-мыслители будут приезжать в долину Кулу с тем, чтобы черпать для своего творчества, для своей работы и вдохновение, и материалы, собранные трудами семьи Н. К. Рериха. Одной из важнейших своих задач, как я понял, сам Святослав Николаевич считает укрепление «заповедника» в Кулу вместе с имуществом института «Урусвати», которые теперь юридически объединены в одно целое. Свои собственные коллекции Святослав Николаевич, по его словам, собирается присовокупить к этому «заповеднику».

Имея в виду подобное назначение дома и института «Урусвати» в Кулу, я лично считаю, что именно Комиссия, в которой будут представлены учёные, художники, искусствоведы, литераторы и общественные деятели, будет наилучшим вариантом для налаживания согласованных многосторонних контактов с Кулу. Такая Комиссия могла бы оказывать и существенную помощь самому Святославу Николаевичу в достижении поставленной им цели, так как она далеко ещё не завершена и осуществление её, безусловно, сопряжено для Святослава Николаевича с большими трудностями. Но главная задача Комиссии на первых шагах – это создание какой-то структуры, опирающейся на несколько «баз», которые в своей совокупности являли бы собой нечто подобное многосторонней структуре Гималайского заповедника с институтом «Урусвати» и картинной галереей Н. К. и С. Н. Рерихов. Под «базами» я имею в виду: музей-усадьбу «Извара», мемориальную квартиру Н. К. Рериха, отделения или секторы при наших научных институтах, которые могли бы иметь свои экспедиции на базе института в «Урусвати», наконец, «рабочие подкомитеты» при самой Комиссии, которые занимались бы сбором, изучением, подготовкой публикацией трудов и архивных материалов. Ведь всё это разбросано по всему свету. В процессе такой работы мог бы быть поставлен и позитивно решён и вопрос о создании большого, самостоятельного музея имени Н. К. Рериха.

Если мы обратимся к «Памятной записке» Святослава Николаевича, то, по существу, она и предусматривает начало создания у нас какой-то структурной организации, которая могла бы эффективно сотрудничать с тем «заповедником Рерихов», который частично (например, картинная галерея) уже функционирует в Кулу.

С большим сожалением приходится констатировать, что за истекшие два года в этом направлении дела у нас не продвинулись. Больше того, по некоторым позициям имели и имеют место явления, явно озадачивающие Святослава Николаевича. Перечислю их коротко:

1. На «Памятные записки» никто своевременно не отреагировал.

2. Никаких мер в отношении контроля над коллекциями и архивом Ю. Н. Рериха принято не было. Мало того, даже после того, как Святослав Николаевич указал, что их бывшая экономка Ираида Богданова[14] не имела никакого отношения к деятельности членов их семьи и ни в каких связях с ними не состояла, Ираида Богданова продолжала выступать под самовольно присвоенным именем Богдановой-Рерих и выдавать себя за «приёмную дочь» Н. К. Рериха, что, принимая во внимание интеллектуальный уровень развития Богдановой, Святослав Николаевич не мог расценивать иначе как дискредитацию имени своего отца.

3. Вопрос о мемориальной квартире в Ленинграде вообще никем после отъезда Святослава Николаевича не рассматривался. Мало того, даже памятной доски на доме, где находилась квартира Николая Константиновича, до сих пор не имеется, хотя об этой доске указано в Приказе Министерства культуры СССР, изданном к столетию Рериха и предусматривающим связанные с этим мероприятия[15] .

4. Как теперь выяснилось, Отдел культуры Ленгорисполкома не проявляет никакого интереса к восстанавливаемой «Изваре». Я только что посетил строительную организацию, которая занимается восстановлением. Главный архитектор признал, что строительство идёт не только медленно, но и с отступлениями от проекта, так как заказчик (Отдел культуры) намерен отдать восстановленное здание под библиотеку общего пользования и никаких требований в отношении мемориального музея не предъявляет. В Ленинграде организуется сейчас Областной Краеведческий музей, филиалами которого станут многие усадьбы историко-культурного значения. Об «Изваре» туда никто не заявлял и вряд ли в порядке «частной» инициативы можно будет добиться организации там усадьбы-музея Николая Рериха, что в настоящее время является вполне реальным и необходимым.

5. Кроме перечисленных проблем, осталась «висеть в воздухе» ещё одна проблема деликатного свойства, о которой считаю необходимым конфиденциально информировать Вас. Перед отъездом Святослава Николаевича из Москвы был поднят вопрос о присуждении ему звания почётного академика Академии художеств СССР. Вопрос согласовывался со многими лицами, и когда Святослав Николаевич был с прощальным визитом у Министра культуры, последний счёл возможным сообщить об этом Святославу Николаевичу и поздравить его «авансом». По некоторым причинам присуждение такого звания было для Святослава Николаевича не безразличным. Дело в том, что он состоял многие годы уполномоченным Индийского Правительства при Академии художеств в Дели. Последние годы крайне правая, так называемая «бомбейская группировка» индийских художников, стоящая в острой оппозиции к Правительству Индиры Ганди[16] , вынудила Святослава Николаевича расстаться с Академией художеств в Дели. В этой ситуации признание со стороны нашей Академии художеств было бы более чем символическим актом. Как я понял, по приезде от нас в Дели Святослав Николаевич и его супруга Девика-Рани сообщили о предстоящем присуждении звания Индире Ганди, которая приняла их сразу же по приезде в Дели из Москвы. Однако всё пошло по иному руслу. Некоторым нашим академикам из Академии художеств присуждение звания «почётного» Святославу Николаевичу пришлось не по вкусу, и они добились того, чтобы такое представление не оформлялось и к решению вообще бы не ставилось. В настоящее время Индийское Правительство выделило под Бангалором большой участок земли для строительства новой прогрессивной художественной школы. Организовать таковую поручено Святославу Николаевичу, чем он сейчас очень загружен. Думается, что организация и руководство художественной школы в Индии лицом, имеющим большие заслуги в индо-советском культурном сближении, логически подсказало бы и всё значение для нас самих же того, что присуждение этому лицу звания «почётного академика» является, кроме всего иного, немаловажным политическим актом. Тем не менее, очевидно, чисто личные отношения некоторых из руководителей Академии художеств к Святославу Николаевичу напрочь отметают не только заслуги Святослава Николаевича, но и объективную сторону общепринятых международных культурных связей.

6. Должен упомянуть ещё об одном обстоятельстве. Вам, вероятно, известно, что в 1905 году в Америке была распродана с аукциона выставка русских художников, так как устроители выставки «обанкротились». Среди картин находилось и много произведений Николая Рериха из знаменитой серии «Русской старины». В 1965 году 40 картин Николая Рериха из этого цикла удалось приобрести президенту Музея имени Николая Рериха в Нью-Йорке мадам К. Стиббе[17] . Она предполагала преподнести эти картины в дар своему Музею. Между тем, в своё время сам Николай Константинович предназначал эти картины для Русского музея в Петербурге. Когда Святослав Николаевич был у нас, то он специально из Москвы полетел в Женеву, где тогда находилась мадам Стиббе, дабы уговорить её подарить эти картины именно нам в Русский музей, а не нью-йоркскому музею. Святослав Николаевич вернулся в Москву из Европы с официальной дарственной мадам Стиббе и передал эту дарственную в Министерство культуры. Стыдно сказать, но об этой дарственной «забыли» так же, как и о «Памятной записке». Прошёл год, Святослав Николаевич сообщил в своём письме мне, что мадам Стиббе не имеет никаких запросов от нашего Министерства культуры. Я попытался узнать, в чём дело. Мне сообщили, будто бы мадам Стиббе отказалась от своего намерения подарить нам картины. Я попросил Святослава Николаевича уточнить вопрос. В результате мадам Стиббе послала письмо, в котором выражала своё недоумение по поводу нашего молчания и подтверждала свой дар. Как я узнал, только теперь Академия художеств посылает специального представителя для приёмки 40 уникальных картин Николая Константиновича, о которых в своё время писали как о «Пантеоне русской славы»[18] .

Если суммировать всё изложенное и сопоставить это с прилагаемой «Памятной запиской» от января 1975 года, то последняя покажется уже недостаточной платформой для дальнейших переговоров со Святославом Николаевичем. Во-первых, она имеет слишком большую давность, а во-вторых, как документ она отнюдь не свидетельствует о нашей готовности идти навстречу пожеланиям Николая Константиновича. Как мне кажется, необходимо создать новую, конкретную базу для плодотворного развития связей со Святославом Николаевичем, базу, которая заслужила бы доверие к нам со стороны Святослава Николаевича. Именно в этих целях я и предложил создать специальную «Комиссию по наследию Николая Рериха». Работа такой Комиссии сразу могла бы поднять серьёзно целый комплекс вопросов, связанных с этим наследием и в дальнейшем явилась бы инстанцией, исключающей возможность уже, к сожалению, имевших место «забвений», безусловно, оказавших на Святослава Николаевича по отношению к нам скорее негативное, чем позитивное влияние.

С искренним уважением и твёрдой надеждой на Ваше благосклонное участие в предполагаемой Комиссии,

П. Беликов.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

Копии «Памятных записок» С. Н. Рериха, оставленных в январе 1975 года

Министру культуры СССР и Президенту Академии наук СССР

 

1. Многие советские учёные при встречах со мной проявляли большой интерес к научным собраниям института «Урусвати» и поднимали вопрос о возможности дальнейших научных исследований в районе долины Кулу в рамках советско-индийского сотрудничества.

Я готов содействовать налаживанию такого сотрудничества, для чего мне необходимо официальное отношение Академии наук СССР, с которым я мог бы войти в соответствующие индийские Правительственные и научные организации.

Когда необходимые в таких случаях формальности будут закончены, на первых шагах была бы желательна поездка в Индию одного или двух представителей Академии наук СССР, которых я ознакомил бы с условиями работы на месте и с которыми я мог бы обсудить все перспективы индо-советской научно-исследовательской деятельности на базе института «Урусвати».

2. Уезжая из Советского Союза в 1960 году, я не успел полностью распорядиться имуществом моего покойного брата, профессора Ю. Н. Рериха. Я передал тогда Институту востоковедения АН СССР уникальную научную библиотеку брата. Картины, художественные коллекции и архив брата до сих пор находятся на его бывшей квартире под присмотром долгое время проживавшей в нашей семье И. М. Богдановой, которая к научной деятельности брата никакого отношения не имела и в родственных связях с нашей семьей не состояла.

Как единственный прямой наследник художественных и научных ценностей, созданных или собранных моим отцом, академиком Н. К. Рерихом и братом, профессором Ю. Н. Рерихом, я считаю своим долгом выразить пожелание, чтобы указанные ценности были бы взяты под надлежащую охрану и использовались бы только в соответствующих научных и культурно-просветительских целях.

3. Мой отец отдал многие годы своей жизни работе в Обществе поощрения художеств. Общепризнанно, что именно под его руководством Школа этого общества достигла своего расцвета. Как директор Школы, мой отец имел квартиру в доме Общества поощрения художеств (Ленинград, Мойка, 83). В настоящее время этот дом принадлежит Ленинградскому отделению Союза художников и бывшая квартира моего отца как жилая площадь не используется.

По воле моего отца в 1960 году Государственному Русскому музею в Ленинграде было передано 360 его произведений. По моей инициативе это уникальное собрание пополняется теперь ещё 40 произведениями, которые, после соответствующих переговоров со мной, передаёт в дар советскому народу президент музея имени Н. К. Рериха в Нью-Йорке госпожа К. Стиббе. К сожалению, это обширное собрание, из-за недостатка выставочной площади в Русском музее, должно храниться в запаснике.

В беседе с председателем Ленинградского горисполкома Казаковым[19] мной был поднят вопрос о мемориальной квартире моего отца по месту его прежнего жительства с подчинением этой квартиры Государственному Русскому музею. Как Казаков, так и директор Государственного Русского музея В. А. Пушкарёв[20] отнеслись к этому предложению позитивно. Мемориальную квартиру можно было бы использовать под постоянную экспозицию произведений моего отца и обставить принадлежавшей ему мебелью, которая до сих пор частично сохранилась[21] . Всё это было бы прекрасным актом увековечения памяти моего отца в его родном городе, и я был бы признателен Министерству культуры СССР за поддержку в осуществлении этой идеи.

Святослав Рерих.

 

 

30 декабря 1976 года

 

Глубокоуважаемый Борис Сергеевич,

 

прежде всего, хочется выразить уверенность в том, что Ваше здоровье в полном порядке и это письмо застанет Вас уже дома. Вашему письму был беспредельно рад. Ваши мысли о значении Рериха и всей его деятельности, его творчества в духовной жизни людей - чрезвычайно близки мне. На мою долю выпало счастье переписываться с Николаем Константиновичем и много общаться с Юрием Николаевичем и Святославом Николаевичем, и это, конечно, не могло не вдохновить меня на всю жизнь желанием внести хоть малую лепту в то дело, которое было делом их воистину подвижнической жизни. И Вы можете представить себе мою радость, когда я встречаю истинных «союзников» на этом поприще.

Безусловно, Сибирь в этом отношении - крепкий оплот. Там много сделано и много зёрен заброшено в благодатную почву. Хуже получилось в Москве и в Ленинграде. Результаты «Памятной записки» свидетельствуют о том, что там зёрна попали на «прохожую дорогу» и всё получилось по пословице «с глаз долой и из сердца вон». Между прочим, вспомнил, что в том экземпляре этой записки, который остался в Министерстве культуры, был ещё один пункт. Когда Святослав Николаевич находился в Ленинграде, то Б. Б. Пиотровский (директор Эрмитажа)[22] дал ему твёрдое обещание издать комплект открыток (так это было и в 1960 году, когда Святослав Николаевич впервые приезжал к нам с выставкой). Ввиду того, что с фондами бумаги у Эрмитажа туговато, то Б. Б. Пиотровский рекомендовал Святославу Николаевичу попросить специально для этой цели дополнительные фонды в Министерстве, что Святослав Николаевич и сделал. На этот пункт также не отреагировали, Борис Пиотровский со своей стороны настойчивости не проявил, и обещание осталось обещанием.

Но это всё - дело прошлое, хотя как «предыстория» не может не оказывать воздействия на настоящее и будущее в наших сношениях с Кулу. Ввиду того, что для самого Святослава Николаевича Кулу является своего рода «памятным» (не побоюсь даже сказать священным) местом, с которым связана деятельность его родителей, он, конечно, относится ко всему, что касается «Урусвати», очень бережно. Он упоминал в разговоре со мной, что некоторые индийские научные учреждения уже проявляли в отношении материалов института большую заинтересованность, однако он предпочёл, чтобы временно они были законсервированы. Нет сомнения, что именно советско-индийское сотрудничество было бы идеальным, но в какой форме его по отношению к «Урусвати» осуществить - пока неясно. Здесь важно начать диалог, который и был предусмотрен первым пунктом «Памятной записки», а поскольку эта записка в целом «не состоялась», то теперь для начала диалога нужна новая платформа. Таковой платформой и могла бы явиться «Комиссия».

Сформирование «Комиссии» и её «прописка» изобилуют проблемами и, возможно, допускают несколько вариантов. Я даже не исключаю возможность такого «поэтапного» [варианта]: создать межведомственную Комиссию «на общественных началах», то есть официально утвердить Комиссию как таковую (имею в виду её состав), а когда это будет сделано (Приказом Министерства культуры или иным соответствующим ведомством), то в рабочем порядке, как теперь говорится, поднять вопрос о базе для работы Комиссии. В таком случае, важно, чтобы в Комиссию вошли люди, которые могли бы эту базу («прописку») предложить. Во многих отношениях Академия наук предпочтительнее Академии художеств, но есть и одно «но» - Рерих был академиком Академии художеств, а не Академии наук. Не возникнет ли из этого [ряд] чисто формальных недоразумений? Поэтому-то, даже опираясь на «базу» Академии наук, необходимо какую-то руководящую роль в Комиссии предусмотреть и для представителей Академии художеств. Но вся беда в том, что, как мне представляется, именно Академия художеств проявляет ко всей проблеме создания Комиссии более чем безразличное отношение. Такое заключение я вывел из короткого разговора с Владимиром Семёновичем Кеменовым (вице-президентом Академии художеств)[23] . Вообще, мне думается, что формальную часть утверждения Комиссии и её прописки нужно было бы обсудить с хорошим юристом. В Москве есть юрист, который проявляет к Рериху большой интерес и пишет на тему Пакта по охране культурных ценностей. Это - Марк Моисеевич Богуславский[24] , доктор юридических наук, профессор, международник, несколько раз он был в Нью-Йорке в Музее имени Рериха, заезжал ко мне за материалами для своей работы. Я полагаю, что Валентин Митрофанович Сидоров [25] мог бы с ним встретиться, чтобы обсудить эту формальную сторону. Марк Богуславский знает об идее создания Комиссии и очень одобряет эту идею. К тому же по своей деятельности он соприкасается с Министерством иностранных дел, бывает часто за рубежом, хорошо знает международное право и может в дальнейшем оказать помощь в сношениях с «Урусвати». Если у Вас, Борис Сергеевич, найдётся возможность позвонить Валентину Сидорову и предложить ему, чтобы он совместно с кем-либо из намечаемых членов Комиссии обсудил всю формальную сторону с Богуславским, то это внесло бы необходимую конкретность. Я со своей стороны напишу и Сидорову, и Богуславскому.

От всей души желаю Елене Николаевне[26] и Вам самого светлого, бодрого и творчески насыщенного нового 1977 года.

Искренне Ваш

П. Беликов.

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

Копия Письма П. Ф. Беликова П. Н. Демичеву в октябре 1976 года

 

Уважаемый Пётр Нилович,

 

к Вам обращается биограф и исследователь деятельности и творчества Н. К. Рериха. Многолетняя переписка с самим Н. К. Рерихом, переписка и личное знакомство с его сыновьями позволили мне собрать богатый материал из первых рук, что имело решающее значение в моей работе над опубликованными в СССР впервые составленной библиографией трудов Н. К. Рериха («Учёные записки Тартуского государственного университета»), биографией Н. К. Рериха (серия «Жизнь замечательных людей»), избранными произведениями Н. К. Рериха («Из литературного наследия»), статьями для научных сборников и др. Кроме этого, я являюсь автором опубликованных у нас и в Индии статей о творчестве Святослава Николаевича Рериха, консультантом документального фильма о Н. К. Рерихе (Киевская студия «Научфильм»), членом редколлегии сборника статей о Н. К. Рерихе (издательство «Изобразительное искусство»). В силу изложенного ко мне за помощью и материалами часто обращаются искусствоведы и учёные, работающие над темами, которые, так или иначе, соприкасаются с деятельностью и творчеством Н. К. Рериха и его сыновей.

Почти все, с кем мне приходилось иметь дело, высказывали недоумение и озабоченность тем обстоятельством, что обширное и разнообразное культурное наследие Н. К. Рериха, разбросанное по разным ведомствам, а в подавляющей части и вообще «беспризорное», не поддаётся выявлению, взятию на учёт, систематическому изучению и рациональному использованию. Своё беспокойство по этому поводу выражал также лично и в письмах ко мне сын Н. К. Рериха, Святослав Николаевич Рерих, проживающий в Индии. В частности, особую его тревогу вызвало то обстоятельство, что фамильные коллекции и архивы, привезённые к нам из Индии его братом, профессором Ю. Н. Рерихом, оказались в бесконтрольном распоряжении их бывшей экономики, абсолютно не способной в чём-либо подобном разбираться. В результате этого в нашей печати стали появляться дезинформирующие публикации.

В этом году должно быть закончено восстановление взятой под государственную охрану усадьбы «Извара» (Ленинградская область), где прошли детские и студенческие годы Н. К. Рериха. По примеру имеющихся у нас мемориальных музеев, в этой усадьбе или на бывшей квартире Н. К. Рериха в Ленинграде можно было бы сосредоточить ещё сохранившиеся личные вещи и обстановку Н. К. Рериха, а также архивные материалы из частных собраний. По этому поводу имело место обращение в Отдел культуры Ленинградского облисполкома, однако спорадически проявляемая частная инициатива в данном [случае], как и в иных, конкретных результатов не имела.

Некоторые наши научные учреждения проявляют понятный интерес к законсервированным ныне коллекциям и другим научным материалам учреждённого в своё время Н. К. Рерихом в Индии института «Урусвати». Эти материалы входят в комплекс имущества картинной галереи Н. К. Рериха в Кулу (Индия), которая находится в ведении С. Н. Рериха. Поэтому комплексный подход в налаживании научно-художественных связей по изучению и использованию наследия Н. К. Рериха в Индии имел бы неоспоримое преимущество.

Изложенные материалы наталкивают на мысль о необходимости создания дееспособной Комиссии при Министерстве культуры СССР, или межведомственного характера, или на общественных началах, которая была бы облечена правомочиями разрабатывать предложения и входить с ними в надлежащие инстанции. Основные задачи такой Комиссии сводились бы к следующему:

1. Выявление, взятие на учёт (в случае необходимости, под охрану) художественного, научного, литературного и иного архивного наследия Н. К. Рериха и членов его семьи.

2. Изучение и оказание помощи по использованию этого наследия (подготовка выставок, постоянных экспозиций, публикаций, налаживание контактов с владельцами частных архивов и т.п.).

3. Координация усилий по созданию мемориального музея-квартиры или усадьбы, где можно было бы сосредоточить по сию пору «беспризорное» фамильное наследие Н. К. Рериха. В случае официального оформления такого музея и укомплектования его квалифицированными научными сотрудниками, все функции предлагаемой Комиссии могли бы быть переданы последним.

Министерство культуры Союза ССР имеет в своей системе мемориальные музеи подобной структуры, что и даёт основание обратиться к Вам с предложением проявить инициативу в создании соответствующей Комиссии и взять её под свою опёку.

В составе Комиссии, помимо назначенных от Министерства культуры и других ведомств представителей, было бы желательно видеть искусствоведов и учёных, непосредственно занимавшихся и занимающихся исследованиями деятельности и творчества Н. К. Рериха и членов его семьи. Их список может быть представлен дополнительно.

С искренним уважением,

П. Ф. Беликов.

 

 

Представленный в Министерство культуры СССР

«Предположительный список состава Комиссии»[27]

 

От Министерства культуры[28]

 

1.

 

Искусство

 

1. Кеменов Владимир Семёнович. Вице-президент Академии художеств СССР.

2. Замошкин Александр Иванович[29] . Академик.

3. Кузьмина Марина Тимофеевна[30] . Заведующая сектором Института истории изобразительных искусств Академии художеств СССР.

4. Князева Валентина Павловна[31] . Ленинград.

 

Общественные организации

 

1. Шевелёва Екатерина Васильевна[32] . Комитет Мира.

2. Климук [Пётр Ильич][33] . Космонавт.

3. Григорьева Ренита Андреевна[34] . Кино.

4. Филиппов Леонид Владимирович. Общество охраны памятников культуры и истории.

 

Писательская группа

 

1. Сафронов Анатолий Владимирович. Главный редактор «Огонька».

2. Сидоров Валентин Митрофанович.

3. Беликов Павел Фёдорович. ЭССР, Харьюский район, Козе-Ууэмыйза.

 

Наука

 

1. Соколов Борис Сергеевич. Академия наук СССР.

2. Окладников Алексей Павлович[35] . Сибирское отделение Академии Наук СССР.

3. Шипунов Фатей Яковлевич[36] . Институт экологии и морфологии.

4. Шапошникова Людмила Васильевна [37]. Востоковед. МГУ.

 

В Министерстве культуры СССР вопрос о создании Комиссии передан помощнику Министра Сазонтову Геннадию Алексеевичу.

 

Юридические консультации: Богуславский Марк Моисеевич.

 

 

20 января 1977 г.

 

Глубокоуважаемый Борис Сергеевич,

 

на этих днях я просматривал стенограммы выступлений Святослава Николаевича и сделал из них выписку, которая, полагаю, будет интересна и для Вас, так как в ней имеются прямые высказывания Святослава Николаевича о музее в Кулу и об «Урусвати».

Вам, вероятно, известно, что в конце пошлого года Святославу Николаевичу была присуждена премия Неру. Премию сопровождает поездка к нам, но конкретно Девика, которая послала мне копию документа о присуждении премии, о сроках поездки не сообщила. Думаю, что если поездка состоится, то не раньше весны или лета.

В своём первом письме к Вам я упоминал о подарке, который по предложению Святослава Николаевича сделала нам президент Музея имени Рериха в Нью-Йорке, мадам Стиббе. Прошло почти два года после того, как об этом известил Святослав Николаевич, и мадам Стиббе пришлось вторично обратиться к нам с напоминанием о своём даре. Теперь он наконец-то в Москве, причём мадам Стиббе расщедрилась неимоверно. Всего она подарила не 40, а 120 редчайших полотен Николая Константиновича и присовокупила к ним часть Восточной коллекции (ценная скульптура) и некоторые личные вещи Николая Константиновича, оставшиеся у неё в Америке. Всё это сейчас временно находится в Музее искусств народов Востока и пока что не экспонируется. Как это всё будет распределено и в какие запасники попадёт - не знаю. Картины должен получить Русский музей, но выставлять их им негде, и так уже 350 полотен Н. К. Рериха они держат в запаснике, а выставляют около 10 и то только первого периода в общей, «хронологической» экспозиции по русскому искусству. Как кстати была бы сейчас квартира-музей в Ленинграде! К сожалению же, и судьба восстанавливаемой «Извары» совсем не беспокоит Ленинградский облисполком. Недавно получил по этому поводу прискорбное известие. Очень нужна сейчас Комиссия по наследию Николая Константиновича.

Прошу передать от меня привет Елене Николаевне и принять от меня наилучшие пожелания. Искренне Ваш

П. Беликов.

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

Выдержки из «вопросов и ответов»

на выступлении С. Н. Рериха в Географическом обществе

Ленинград. 21 января 1975 года

 

Вопрос: В своё время Юрий Николаевич прилагал усилия к созданию Музея Николая Константиновича. Как сейчас обстоит дело?

Ответ С. Н. Рериха: Мне трудно сейчас сказать, в каком это состоянии. Я знаю, что под Ленинградом бывшее имение Николая Константиновича «Извара» сейчас реставрируется, и это будет музей. Я уже думаю о том, как можно было бы дать туда картины и сделать его таким образом культурным центром. А когда Юрий Николаевич думал о создании музея Николая Константиновича, он предполагал это сделать в доме, где жил Николай Константинович[38] .

Мы думаем, что если бы, скажем, Мойка, 83 или Морская, 38 могли бы стать филиалом Русского музея, это было бы большое событие, которое я бы лично приветствовал. И мне кажется, что сорок картин Николая Константиновича[39] , которые подарены миссис Кэмпбелл (Стиббе) Русскому музею, могли бы туда войти. Это было бы прекрасным мероприятием, если его можно провести.

Вопрос: Прошлый раз, когда Вы были здесь в Обществе, Вы говорили о том, что предпринимаются шаги, чтобы Институт гималайских исследований был поближе к Академии наук СССР. Каковы результаты?

Ответ С. Н. Рериха: Переговоров у нас было довольно много, я бы сказал. И сейчас это всё находится ещё, к сожалению, в стадии переговоров. Для того, чтобы это осуществить, нужны известные конкретные меры со стороны Академии. Я думаю, что это совсем нетрудно. Я имел в виду, что Академия выскажет активный интерес, и тогда можно было бы продолжить работу, потому что говорить только с моей стороны - это сложно и нереально.

Вопрос: Продолжает ли работать Институт гималайских исследований и какими вопросами он занимается?

Ответ С. Н. Рериха: Сейчас институт не работает. Мы, как я говорил, хотим возобновить его работу. Конечно, коллекции там все на месте. А там, где Николай Константинович жил, сейчас музей, в котором помещены его картины. Сейчас мы начали там постройку большого здания, в котором будет размещён не только музей Николая Константиновича, но и местного искусства, искусства этой долины из моих коллекций, также некоторые из моих картин. Так что это будет общий музей, который будет отражать нашу жизнь там.

Выдержка из стенограммы верна,

П. Беликов.

 

Опубликовано (фрагмент «Памятные записки» С. Н. Рериха): Петербургский Рериховский сборник. – СПб.: Изд-во Буковского, 1998. – № 1. – С. 382 - 384.

 

 

Примечания:

 

Публикуется по:

Соколов Б. С. Записки с берегов Имоложья. – СПб.: Рериховский центр СПбГУ; Вышний Волочёк: Изд-во «Ирида-прос», 2007. – С. 156-181.

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№53 дата публикации: 07.03.2013