М.И.Савиных

Мой Никифоров

От редакции: Юрий Владимирович Никифоров - учёный-геолог, исследователь Алтая. См. о нём также в «Путешествии на Алтай» Н.Смирнова.

Мне не хочется вспоминать о Юрии Владимировиче панегириком: только положительными мазками об ушедших, как это принято в некоторых кругах.

От этого все только проигрывают, теряя ту часть информации о человеке - носителе качеств, свойств, которые, будучи потерянными, нивелируют и делают непонятными причины, побудившие общество к публичности и гласности воспоминаний о нём. Ведь не на каждого смертного общество находит и выделяет деньги, бумагу, собирает авторов, редактирует мемуары. Тем более, что для меня главное в его занятиях я уже зафиксировал в некоторых публикациях и отчётах – первооткрывательство месторождений мумие, - которое, если получится формальный перевод прогнозных ресурсов Р2 в категорию запасов С2, будет иметь законный статус: со Значком и Дипломом. Юрий Владимирович заработал это.

Признаться, меня Юрий Владимирович раздражал. И не соображай я, что мне нужны сведения о мумие Горного Алтая, то просто отошёл бы от общения с ним с досадой, как об одном из шукшинских чудиков, что умели «срезать» интеллигента, «получали задание» застрелить Гитлера, со скандалом напивались с попярой, с непонятными самому намерениями покупали микроскоп для сына… Помнится, как чуть не до драки психовал темпераментный шофёр грузовика, в тесной кабине которого я сидел между ним и Ю.В., когда Ю.В. начинал уж явно заливая, с точки зрения водилы, рассказывать о поступлении зимой горячей струи воздуха из расселины на Уландрыке. И даже после длительного общения с ним в нередкие встречи, на совместных поисковых маршрутах, в гостях у него и принимая его, я не мог избавиться от внутреннего резонерства, которое сдерживалось ещё и старшинством его по возрасту. Последнее и заставляло меня удивлённо замечать сходства его характера со многими из густой толпы на моём геологическом пути. Помнится, родственник, вдохновенно «заливавший» о своих фронтовых подвигах в разведке, в авиации, в танке, причём пытливо и настойчиво требовавший у слушателей ревнивым взглядом верить ему. Беспрекословно верил ему только сын. А жена его чертыхалась и рассказывала, посмеиваясь, что он всю войну просидел во вражеском тылу примаком у некоей бабы, приютившей парня, сбежавшего от расстрела из группы пленных, и сделавшего ей дочь. После его смерти в иконостасе на фото законным оказался лишь орден Отечественной войны, каким-то образом вручённый ему уж мирное время. Моего отца он возненавидел, когда тот, по обыкновению своему, брякнул: «Трепач ты!» Другой хромой сородич вдохновенно врал про командование ротой, хотя все знали, что он и не доехал до фронта: разбомбили эшелон выпускников ускоренных курсов. Третий в застойные годы с упоением храброго дурака анализировал внешнюю политику СССР, черпая информацию только из радиоголосов. Четвёртый, пятый, другие… И все чего-то чутко боялись, взглядывая во время своих рассказов в слушателя: верит - не верит? Всё это носит название комплекса неполноценности.

Сейчас, пожив до возраста Юрия Владимировича ко времени нашего знакомства 20 апреля 1988 года, я понимаю, что они все были ушиблены своим временем, не давшим им состояться, осуществить своё предназначение: случился захват власти чернью в 17 году, сумасбродство этой власти коллективизацией, войной, послевоенной разрухой… А время ушло. Народишко голодал, воевал, служил и работал, куда отправляли, а не учился, кому повезло, на инженеров, не становился фермерами, богатеями… Мой отец и дядья не доучились даже до семилетки, как их отправили в трудармию, потом – стройки, женитьба, дети, семья. Но все при своих природных способностях вступили в партию, дослужились до мастеров, до наград и т.д. Ещё в 60-е годы я проходил геологические практики под начальниками партий вообще без образования, геологическими отрядами руководили техники, председателями районной власти становились недоучки-алкаши и т.д. Массированное зомбирование властью и временем лепило из них похожесть и узнавание героев из ролей артистов: Крючкова в «Трактористах», Зельдина - в «Свинарка и пастух», Бориса Андреева, Петра Алейникова, литературных персонажей из школьной программы и, Бог его знает, что каждому нравилось из скудного набора трафаретов для делания жизни с кого-то.

Мы ехали из Маймы в экспедиционном пазике на геологическую конференцию в Бийск и Юрий Владимирович громко рассказывал мне про то, что родился здесь же, служил в бериевских войсках, которые отправили в Грецию воевать с американцами… Я недоверчиво слушал, привыкнув к доперестроечноой лжи намёками, перестроечному вранью – прямому. Народ растелешился, думалось. Клапана открыли, правда и вымысел лезут без опаски. Попутчики оглядывались на нас, и кто ухмылялся, кто досадливо отворачивался, кто делал вид, что не слышит, но чувствовалось ведь обратное. Меня же в те годы всё больше и больше забирала геология, настолько, что сейчас ничего кроме неё не интересует.

В Интернете (http://ethics.narod.ru/articles3/altai_07.htm) среди десятка сайтов, упоминающих Никифорова, приводят его самокритичные высказывания:

- Я, как один итальянец сказал недавно, «с приветом»…

- Я вот алтаец наполовину, а язык знаю. Сейчас он забывается вообще, а очень красивый язык… - опять быстрый взгляд в нашу сторону. Или это только показалось?

Так что ж вы хотите от меня? Другие характеризуют его: «Короткими, внешне разорванными предложениями Никифоров объясняет, что к нему всё окрестное население ходит лечиться и периодически приезжают коллеги, в том числе, и из-за рубежа. Но у тех общение с хитроумным хозяином не особенно получается». «Очень самобытная сильная личность. Духовно он, без сомнения, первый человек в Горно-Алтайске, а, может, и во всей этой маленькой республике». «Настолько сильная личность, по большому счёту, осталась нереализованной и те его открытия и идеи, которым уже почитай как полвека почти, сейчас открываются наново. Действительно, пророков нет в отечестве своём… К нему в какой-то вообще мифический Горно-Алтайск приезжают иностранцы, уговаривают чуть ли не гражданство менять, а нашим и дела до того нет. И Лужков теперь на его открытиях фактически деньги делает. И отмывает заодно». «Одиночество этого самородка очевидно и столь же очевидна его тяга к людям, к таким людям, которые в состоянии не только взирать на него с благоговением, но и цепко запомнить его слова, немедля приложить их к себе, осуществив в таком общении сложный энергетический обмен, в противовес той односторонней накачке, за которой приходят к нему большинство посетителей и которая хоть и составляет особенность выбранного им пути, всё же тяжела и временами становится непосильна».

ПАРЕНЬ С ПРОСРОЧЕННЫМ СТАЖЕМ

Годы взяли разбег, задержать их неволен,
На висках моих уж много серебра,
Но жизнь прожил не зря, я судьбой доволен.
Теперь отдыхать наступила пора.
А по жизни я шёл не по тропам и сходням.
Был порой на виду, а порой на краю.
И у чёрта не раз побывал в преисподней,
И у Бога не раз находился в раю.
Видел в жизни я всё: видел радость и горе,
Встречал грозные бури и туманный рассвет.
А друзей у меня, как песчинок у моря,
А врагов у меня, наверное, нет.
Если кто и сболтнёт, что теперь я старик,
Пусть Аллах сам того и накажет.
Я немножко устал, но душою не сдал,
Я ведь парень с просроченным стажем.

У всех нас тогда был этот комплекс неполноценности. Как говаривал друг-психиатр: на грани шизофрении, но – норма. Юрий Владимирович, по крайней мере, не врал, и лишь усмехался, взглядывая и проверяя реакцию собеседника.

Юрий Владимирович снабдил меня огромной и достоверной информацией о своих находках рудопроявлений мумие в Горном Алтае. Мне только сейчас пришло в голову, почему он так активно им занимался: семью-то кормить нужно было, а в геологию, где он дослужился до начальника партии, уже пошли и стали подпирать дипломированные специалисты. Да и его травы, экстрасенсорика и прочее, наверняка, имели ту же подоплёку. Я – не ботаник и не могу оценивать эту его сторону, но при мне были многочисленные звонки, приходили пациенты, дарил он мне и свои книжки. Написать даже компилятивно, - как считают некоторые, не менее закомплексованные, чем Юрий Владимирович, учёные-ботаники - и издать их – тоже энергия ведь нужна! Кому-то ведь помогало! И, наверняка, он с этого имел заработок. Рассказывая о рерихнувшихся и общении с ними, всегда усмехался и оговаривался, что что-то в этом всё-таки есть. (Я это определяю как позитивизм: любое знание позитивно, положительно. Пускай, даже психотерапевтически). Многослойность, стратифицированность общественного сознания - от примитива до гениальности – только сейчас не осуждается и не карается властью.

Палат каменных он не нажил. Это уж точно. И даже делал попытки отказаться от своей части вознаграждения за продажу им моих книжек. Главное – не врал, как один топограф про пудовые находки мумие на Сарасе: проверка показала ошеломительную безрудность этой площади. Все никифоровские рудопроявления оказались проверяемыми, хорошо вписались и описались компьютером, его карта мумиеносности Горного Алтая верно схватывала суть. Ну, мало ли что, верил в продуцирование мумие мышами. Он не нервничал самолюбиво против ожидания при моих осторожных возражениях, слушал. На удивление молча и обязательно несколько раз по моим просьбам присылал образцы «горного воска» с Емурлы.

Ваши комментарии к этой статье

№32 дата публикации: 01.12.2007