Е.В.Уварова

ГЕНИЙ и злодейство

В этом году исполняется 250 лет со дня рождения солнечного композитора В.А.Моцарта. Его светлые, гармоничные произведения возвышали и возвышают человечество, ведут по пути правды, утончённости духа. Его музыка осветила, обогрела тайные закоулки человеческих душ. Большинство людей восхищается его творчеством, но были и такие, лишённые понимания красоты, которые, слушая Моцарта, наполнялись лишь злобой, завистью, желанием уничтожить бога музыки, как называли Вольфганга Амадея Моцарта ещё при жизни.

Неизмеримо трагична судьба Моцарта, гения, вынужденного творить во враждебном мире лжи и тщеславия, где возникают преступные идеи и находятся люди, готовые их осуществить.

Моцарт лишился расположения многих за свою гениальность, за преданность идеям масонства, он позволял себе правдиво отзываться об окружающих и тем восстановил их против себя.

Одним из главных врагов Моцарта был композитор Антонио Сальери, который был одержим стремлением утвердить себя рядом и наравне с гениями.

В Моцарте сосредоточивается враждебное Сальери творческое начало, свойственное самой жизни, вечно созидающей природе.

В одном из писем Моцарт писал: «Когда случится мне быть на свободе, совершенно одному и в хорошем расположении духа, например, в повозке или на прогулке, после порядочного обеда, или ночью, когда не спится, - тут всего лучше и всего изобильнее собираются и стремятся ко мне идеи. Я точно не делаю никакого напряжения и не стараюсь быть значительным, да и не умел бы, в самом деле, выразить, в чём состоит моя оригинальность».

Сальери же типичный представитель восемнадцатого века, когда господствовала рационалистическая философия. Сальери твёрдо усвоил механическую рассудочность своего времени. Музыку он подчинил сухой и мертвенной логике.

После неожиданной смерти Моцарта многие обвиняли в этом Сальери.

Капельмейстер Шваненберг, друг Сальери, отмечал: «Сальери, первоначально видевший в музыке величайшую цель и задание своей жизни, написавший значительное число замечательных произведений, с выступлением Моцарта в Вене резко меняется: он опасается за свою славу и начинает глубоко ненавидеть немецкого композитора, как величайшего своего врага. Честолюбие лишило его спокойствия и было источником его антипатии к Моцарту, несмотря на то, что молодой художник относился к нему с большим уважением».

Шваненберг высказывал мнение о том, сто Сальери отравил Моцарта «из зависти».

Хорошо известно, что сам Моцарт был убеждён в том, что его отравили, и сказал об этом своей жене. Так написал его биограф Франтишек Немечек (1766 – 1849), чешский почитатель великого композитора, опекавший и воспитывавший сыновей Моцарта на протяжении некоторого времени после его смерти.

Во время последней болезни Моцарт страдал от приступов головокружения и часто терял сознание, но продолжал писать музыку до последнего вздоха; тело его распухло, покрылось нарывами, его мучили тошнота, головные боли. Налицо были все симптомы отравления ядом.

12 декабря рокового 1791 года берлинский «Музыкальный еженедельник» опубликовал корреспонденцию из Вены, в которой говорилось о кончине Моцарта и сообщалось: «Так как после смерти тело его распухло, то утверждают даже, что он был отравлен».

Знаменитому австрийскому историку музыки Гвидо Адлеру (1855 – 1941), по его словам, удалось найти запись исповеди Сальери. Рассказ о находке Адлера можно найти в небольшой книге Игоря Бэлзы, доктора искусствоведения, «Моцарт и Сальери» (М.,1953 г.), написанной после посещения автором Вены в 1947 году.

Апологеты Сальери заявляют, что он попросту не мог завидовать Моцарту, так как был хорошо устроен, имел надёжно обеспеченный заработок, а после ухода с придворной службы его ожидала пенсия. Почему он должен был завидовать Моцарту, о котором было известно, что у него нет ничего? Добавим – ничего, кроме гения. Не зря Пушкин в произведении «Моцарт и Сальери» обличал недостойное чувство зависти.

Именно это чувство толкнуло на преступление Сальери, тёмные стороны которого всё более отчётливо вырисовываются перед исследователями. Достаточно вспомнить письмо Бетховена от 7 января 1809 года, в котором он жалуется издателям Брейткопфу и Гертелю на происки своих врагов, «из которых первым является господин Сальери». Биографы Шуберта описывают интригу Сальери, предпринятую им с целью помешать гениальному «королю песен» получить место скромного учителя музыки в далёком Лайбахе.

Тёмным сторонам облика Сальери посвящено исследование сотрудника Международного центра моцартоведения в Зальцбурге Карла Марии Писаровица ’’ Saleriana ’’ (1960).

Полный текст произведения Пушкина, посвящённого Моцарту, в немецком переводе приложили к своей книге три западногерманских врача, доктора медицины Иоганнес Дальхов, Гунтер Дуда и Дитер Кернер. Книга эта, вышедшая в 1966 году в ФРГ, называется «В.А.Моцарт. Документация его смерти». Книга выпущена, как указано на титуле: «К 175-й годовщине насильственной смерти» Моцарта. Через пять лет те же авторы выпустили ещё одну книгу – «Смерть Моцарта», изданную «к 180-й годовщине его насильственной смерти». Обе книги, в которых с такой полнотой собран фактический материал, следует считать ценнейшим вкладом в моцартоведение и решение загадок, связанных с болезнью и смертью «бога музыки».

Во времена жизни Моцарта было много случаев отравлений.

Не прошло и трёх месяцев после смерти Моцарта, как скончался император Леопольд II ; и поскольку было известно, что у него имелись заклятые враги, пошли слухи, будто и он, как Моцарт, умер не своей смертью…

«Моцарт и Сальери расходились в самом главном. Сальери вечно настаивал, что говорит одну правду, но ему редко верили; Моцарт почти не употреблял этого слова, но ему верили всегда. Сальери разукрашивал свою музыку модными выкрутасами, но она не пробуждала чувств; Моцарт презирал дешёвые эффекты, но его музыка трогала сердце. Неудивительно, что его талант пугал Сальери. Никому не превзойти Моцарта, Сальери это знал» (Дэвид Вейс «Убийство Моцарта»).

По воспоминаниям, Сальери был знатоком ядов, он предложил автору либретто ввести в сюжет оперы Моцарта «Так поступают все» яд, а именно « акву тоффано». В конце первого действия влюблённые Феррандо и Гульельмо притворяются, будто приняли яд. Моцарту пришлось с этим согласиться, хотя он и не любил касаться подобной темы, пусть даже в шутку. Яд – вещь малоприятная. Можно сказать, что в этом эпизоде Сальери высказал свою тайную мечту – отравить самого Моцарта.

« Аква тоффано» был изобретён в 1659 году неаполитанкой по имени Тоффана. Этот водный раствор на основе мышьяка жены давали своим мужьям, от которых желали избавиться, и он действовал так успешно, что мужское население Неаполя катастрофически сократилось. Тоффана была взята под стражу, но её средство получило столь широкое распространение из-за невозможности распознать его действие, что в восемнадцатом веке считалось самым популярным ядом.

У умирающего от этого яда вздутый живот, застывший взгляд, ноги сначала тяжелеют, потом холодеют, немеют, теряют чувствительность, тело распухает и нередко покрывается нарывами.

Эти симптомы весьма схожи с болезнью почек. Тем не менее, между почечной болезнью и отравлением мышьяком или « аквой тоффано» имеется одна существенная разница. Если бы Моцарт скончался от болезни почек, как утверждали некоторые его современники, он не мог бы сочинять почти на смертном одре и задолго до конца потерял бы сознание. Если же причиной был яд, то смерть наступает без потери сознания, почти внезапно.

Моцарт, конечно, знал о частых случаях отравления. Он был разборчив в пище. Предпочитал фрукты, овощи, постное мясо без специй. Часто не пил вино.

За две недели до смерти после представления «Волшебной флейты» Моцарт ужинал с Сальери и его любовницей Кавальери. Тогда он был в добром здравии. Но на следующий день после ужина Моцарт заболел, и болезнь эта была смертельной. Кавальери обеспокоило такое совпадение, её потрясла внезапная кончина Моцарта, об этом в декабре 1791 года она написала своей подруге, ученице Моцарта Энн Сторейс. Возможно, письмо Кавальери было попыткой снять с себя вину.

В ночь на понедельник 5 декабря 1791 года, когда часы показывали без пяти минут час, скончался Вольфганг Амадей Моцарт.

Доктор Клоссет, лечивший больного, поставил следующий диагноз его роковой болезни: «Вне всякого сомнения, тяжёлая форма брюшного тифа».

Главный врач Всеобщей венской больницы доктор фон Саллаба, приглашённый на консилиум доктором Клоссетом, со всей определённостью заявил: «Моцарт умер от прилива к голове».

В приходской книге собора святого Стефана, помощником капельмейстера в котором незадолго до смерти назначили Моцарта, хранится запись о том, что его смерть была вызвана «жестоким гриппом с сильнейшей лихорадкой».

Доктор Гульденер, который не лечил умирающего композитора, но являлся другом доктора Клоссета, утверждал, что Моцарт умер от «ревматически-воспалительной лихорадки».

В придворном некрологе объявлялось, что третий императорский капельмейстер скончался «от водянки сердца».

Но все симптомы его болезни указывали на то, что он умер от «расстройства почек».

Известно, что Антонио Сальери, первый императорский капельмейстер и композитор, прослышав о смерти своего соперника, сказал: «Туда ему и дорога! Иначе все мы в скором времени остались бы без куска хлеба. Причина смерти? Да разве все мы не знаем, что он вёл разгульную жизнь. Стоит только послушать его «Дон Жуана»!»

Жена Моцарта с возмущением это отрицала и говорила: «За несколько месяцев до смерти у него начались недомогания, и его стали одолевать предчувствия скорой смерти. А когда при самых таинственных обстоятельствах ему заказали реквием, он уверовал в то, что сочиняет его для самого себя».

Венская газета задала Констанце вопрос: «Ходят слухи, будто ваш супруг усматривал в своей болезни чью-то злую волю?»

«Это верно, - ответила она. – В последние недели перед смертью он часто во тьме ночи шептал, что кто-то пытается свести с ним счёты».

«Кто же?»

«У него было много заклятых врагов, которые преследовали его до самой смерти».

Версия о насильственной смерти подкреплялась ещё тем, как был погребён Моцарт. Хоронили его с непонятной торопливостью, не проявив элементарного уважения, приличествовавшего хотя бы его положению как помощника капельмейстера Собора святого Стефана и званию придворного капельмейстера и композитора. Прощальный обряд наспех совершили в капелле св. Креста, прилегающей к наружной стене храма. Ещё более странным было решение похоронить композитора «по третьему разряду» и то, что решение это было принято по указанию барона Ван Свитена, человека не только знатного, но и весьма состоятельного и на словах ценившего гений Моцарта. Лишь немногие присутствовали в капелле и пошли проводить Моцарта в последний путь. Среди них были всё те же Ван Свитен и Сальери, ученик Моцарта Зюсмайер, композитор Альбрехтсбергер (вскоре назначенный на освободившееся места капельмейстера в соборе святого Стефана) и некоторые другие крайне немногочисленные лица.

До кладбища никто из них не дошёл, якобы из-за того, что пошёл сильный дождь, переходивший в снегопад. Все сопровождавшие шли под зонтиками, а погода всё ухудшалась и заставила всех повернуть обратно. Этот рассказ, объяснявший, почему никто не проводил Моцарта до могилы, венцы слышали от Ван Свитена и от Сальери (о чём его ученик Ансельм Хюттенбреннер писал своему брату), и, разумеется, он вызывал недоумение, ибо нашлись люди, которые хорошо помнили тот день. Однако выдумке этой верили много лет.

И только в ХХ веке известный американский музыковед Николай Слонимский, решив проверить версию о снеге, дожде и буре в день похорон Моцарта, обратился с соответствующим запросом в Вену в Центральный институт метеорологии и геодинамики. 9 июля 1959 года профессор Ф.Штейнхаузер выслал официальную справку, в которой уведомлял Н.Слонимского, что, как явствует из сохранившихся записей, 6 декабря 1791 года утром в Вене было 2,6 градуса тепла по Реомюру, а днём и вечером – 3 градуса тепла, причем в 3 часа дня (именно в это время отпевали тело Моцарта у собора Святого Стефана) отмечался лишь «слабый восточный ветер». Никаких осадков! Помимо этого Н.Слонимский получил выписку из хранящегося в Австрийском государственном архиве дневника графа Карла Цинцендорфа (т. 36, с. 287), отметившего 6 декабря 1791 года: «Погода тёплая и густой туман». Однако в зимнее время года туманы в Вене не редкость, жители настолько привыкли к ним, что нелепо было бы искать в них объяснение малочисленности людей, провожавших гроб Моцарта, и их странного поведения. Причиной того, что никто из участников убогой похоронной процессии не дошёл до монастырского кладбища, были не дождь, не снег и не ветер, а нечто совсем другое…

Версия о разбушевавшейся стихии была создана тогда, когда понадобилось объяснить странное поведение небольшой группы людей, сопровождавших катафалк с телом Моцарта. А чьё бы то ни было присутствие на кладбище помешало бы осуществлению замысла, который заключался в том, что могила великого композитора должна была затеряться, ибо распространение слухов об отравлении могло привести к эксгумации его тела с целью исследования и решения вопроса о применении яда. Ван Свитен, положение которого при дворе к тому времени пошатнулось, хотел отвести страшное подозрение от «первого музыканта империи» Сальери, обласканного Габсбургами. Именно поэтому Ван Свитен принял все меры, распорядившись о погребении Моцарта «по третьему разряду», то есть во рву, вместе с телами десятка бродяг и нищих, позаботившись, чтобы никто не запомнил места нахождения этого рва.

Вдову Моцарта не пустили на похороны, ссылаясь на её болезненное состояние в связи с пережитым горем, Но остается загадкой, почему она впервые посетила кладбище только через много лет (насколько известно, в 1808 году!). К тому времени место погребения заросло травой и сровнялось, а могильщик, который опускал гроб Моцарта в ров, умер (1802). Констанца не нашла никаких следов могилы мужа.

По мере того, как слава Моцарта после его смерти разрасталась, Констанцу всё чаще навещали люди, мечтавшие приобрести рукописи его произведений. Она охотно беседовала с посетителями, говорила о своём «невыразимо любимом супруге», кончина которого была якобы причиной её долгой болезни. Её рассказы подтверждали версию ван Свитена. Этот «лукавый царедворец» достиг поставленной цели: останки Моцарта исчезли навсегда, а слухи о его отравлении оставались только слухами.

Так прошло три с лишним десятилетия. И вдруг осенью 1823 года неожиданно грянул гром. Газетное сообщение: «Антонио Сальери, первый капельмейстер императорского двора, признался в том, что отравил Моцарта».

Газетное сообщение спустя несколько дней: «После исповеди и признания священнику разум Сальери помутился и он пытался перерезать себе горло.

Попытка первого императорского капельмейстера покончить с собой не удалась, по приказу императора его поместили в дом для умалишённых».

Сообщение об этом молниеносно распространилось в самых широких кругах венской общественности, красноречивым свидетельством чего являются дошедшие до нас материалы из архива Бетховена.

Напомним, что в так называемых разговорных тетрадях Бетховена сохранились, по крайней мере, шесть записей о попытках самоубийства Сальери, о признаниях, сделанных окружавшим его людям, о его решении исповедоваться и рассказать своему духовнику, что он отравил Моцарта. В ноябре 1823 года известный венский публицист Иоганн Шикх сообщил Бетховену: «Сальери перерезал себе горло, но ещё жив» (разговорная тетрадь № 95), а несколько позже добавил: «Можно поставить сто против одного, что признание Сальери соответствует действительности! То, как умирал Моцарт, подтверждает эти признания». О признании Сальери писал и Карл, племянник Бетховена. В тетрадях Бетховена имеется запись секретаря Бетховена, венского юриста и музыканта Антона Шиндлера: «Сальери опять очень плохо. Он в полном расстройстве. Он беспрерывно твердит, что виноват в смерти Моцарта. Это правда, ибо он хочет поведать её на исповеди, поэтому правда также, что за всё приходит возмездие».

Так или иначе, после 1823 года подозрения о насильственной смерти Моцарта у многих превратились в уверенность, основанную на признании самого Сальери.

Признания Сальери сильно затруднили защиту его от обвинения в отравлении Моцарта. И всё же «заметание следов» преступления Сальери, вероятно, могло доходить до крайних мер. После смерти Сальери происходили «несчастные случаи» с людьми, которые собирали сведения о его жизни и признаниях. В Берлине, например, привлекли внимание обстоятельства гибели директора одной из городских школ, начавшего даже публиковать статьи о тайне смерти Моцарта.

Как ни странно, но попытки обелить Сальери существуют и сейчас. Первый императорский капельмейстер изображается невинно оклеветанной овечкой. Но мы прекрасно знаем, какими сплочёнными бывают прислужники лжи, в потугах скрыть истину.

Разоблачению чувства зависти посвящена трагедия А.С.Пушкина «Моцарт и Сальери», создавшего правдивые, незабываемые образы.

В статье «Опровержение на критики», над которой Пушкин работал той же болдинской осенью 1830 года, принесшей «Моцарта и Сальери», он писал: «Обременять вымышленными ужасами исторические характеры и не мудрено и не великодушно. Клевета в поэмах всегда казалась мне непохвальною».

А ведь Моцарт и Сальери были именно «историческими характерами». И трагедию свою Пушкин писал, сохраняя верность принципам созданной им поэтики исторической достоверности.

А слово « сальеризм», впервые прозвучавшее из уст Римского-Корсакова, прочно вошло в обиход нашего языка, так как метко характеризует аморальные поступки, совершаемые «завистниками презренными».

Составила Е.Уварова

(по предисловию Игоря Бэлзы

к книге Дэвида Вейса «Убийство Моцарта»).

 

Ваши комментарии к этой статье

 

25 дата публикации: 02.03.2006