Сергей Чесноков

 

Политика и право: история и современность

(Или «Поймём ли мы когда-нибудь Платона?»)

 

Введение

 

Политика и Право. Эти две идеи воплощают в себе всё самое важное в строительстве основ человеческого общежития. Так много сейчас подходов к ним, сложных, многовекторных, часто противоречивых взглядов. Так много дроблений, делений, отраслей, подразделов, что рассмотреть всё в нескольких страницах просто не возможно. Но есть и такие методы в современной науке, которые позволяют обозревать эволюцию идей с птичьего полёта. Один из таких методов – метод диахронии. Автору доводилось применять этот метод анализа в словообразовании, когда возникла необходимость построения словообразовательных моделей японского языка в их исторической вертикали. С помощью словарей удалось установить самые удалённые от нас во времени модели образования слов и затем проследить их эволюцию из века в век. Получилось некое дерево моделей, корни которого уходят в такую историческую глубь, о которой не осталось даже письменных памятников. И, тем не менее, вся история развития этих моделей стала зримой и наполнилась конкретным материальным содержанием. Второй метод – метод синхронии. Это универсальный метод, позволяющий делать некий временной срез, как срез дерева, который позволяет восстановить всю его историю. Так, автору пришлось изучить словарный состав японского языка последних 50 лет XX века, чтобы понять, какие из моделей словообразования, установленных им путём диахронического анализа, живые в настоящее время, а какие окаменели и не образуют новых слов. Например, можно взять любые 100 или 50 лет и изучить состояние философской мысли в этот ограниченный отрезок истории и по нему рассмотреть понимание некой идеи.

Поэтому, приступая к исследованию таких идей как политика и право, захотелось повторить этот опыт и найти максимально удалённые от нас во времени, самые первые формулировки и их философское осмысление и проследить их эволюцию до сегодняшних дней. Но ограничиться этим не получится. Придётся рассмотреть и временной срез состояния философской мысли. Ниже станет понятно, почему автору пришлось это сделать.

Почему идей, а не понятий или явлений? Как написал Гегель: «Философия занимается идеями; поэтому она не занимается тем, что обычно называют только понятиями; более того, она показывает их односторонность и неистинность»[1]. Но и о понятии идеи, как о её форме, тоже придётся рассуждать, потому что через понятие идея обретает своё овеществление или другим словом – материализацию.

Найти корни первой идеи – политики - оказалось несложно. Само слово «политика» - греческого происхождения и отсылает нас в давние времена истории Древней Греции, в её золотой век, давший миру Сократа, Платона и Аристотеля. Именно эти мыслители стоят у истоков возникновения теоретического подхода к проблематике государства, права и политики. Несомненно, что их достижения были подготовлены веками истории и трудами многих известных философов, таких как семь мудрецов Древней Греции, к которым обычно причислялись Фалес, Питтак, Периандр, Биант, Солон, Клеобул и Хилон. В своих кратких изречениях эти мудрецы сформулировали уже вполне рациональные и светские по своему духу этические и политические установки. Но наивысшего развития достижения мудрости прежних поколений достигли у древнегреческого философа Платона.

В своём предисловии к изданию трёх диалогов Платона – «Государство», «Законы» и «Политик» профессор Е.И.Темнов пишет: «По образному выражению американца Уайтхеда, вся европейская философия представляет собой ряд примечаний к Платону. И, пожалуй, в этом высказывании нет чрезмерного преувеличения. Как строительство более или менее крупного здания невозможно без расчёта опор, так и возведение сколько-нибудь значимой теоретической конструкции, будь то собственно философская доктрина или политическая теория, предполагает как минимум основательное знакомство с фундаментальными идеями Платона, учёт обоснованных им положений»[2].

Пойдём и мы этим же путём, тем более, что такая точка зрения поддерживается многими философами, в частности, немецкий философ Хайдеггер не менее категорично полагал, что «вся западная философия есть платонизм»[3]. Наше личное мнение целиком совпадает с высказанными точками зрения на роль Платона в современности, тем более, что подробное знакомство с трудами этого философа, прежде всего, с его диалектическим искусством, помогает адекватно воспринимать очень многие проблемы современности. Да и в личной жизни тоже сильно помогает.

Но прежде, чем приступить к исследованию философского значения этих идей в их исторической вертикали и историческом срезе, нужно подчеркнуть, что попытка эта будет целиком европоцентрична. Из-за недостатка времени несколько глубже рассмотреть некоторые корни современной европейской цивилизации мы оставим в стороне понимание политики и права Востоком, прежде всего, мудрецами Индии, Китая, Ближнего Востока.

И сделаем ещё одно уточнение. Поскольку одним из применяемых методов для нас будет метод синхронии, мы из-за ограниченности места сделаем необычный исторический срез. Мы рассмотрим философию права через призму исторического развития русской мысли конца XIX - начала XX веков. Этим мы немного компенсируем недостаток узкого европоцентризма, поскольку русская философия, хоть и впитала в себя достижения европейской, но, тем не менее, она всё-таки не совсем европейская, хотя и не азиатская. Она – восточная по отношению к Европе и это уже хорошо. Это уже шаг в сторону от европоцентризма.

 

 

Глава 1. Политика – эволюция идеи.

В своём диалоге «Политик», который композиционно выстроен как беседа молодого ещё Сократа с неким Чужеземцем, Платон детально рассматривает искусство управления государством, которое и называет политикой, но обособленно, не так как он это делал в другом известном диалоге - «Государство». Здесь он сосредотачивается на качествах личности государя или политического деятеля, чётко очерчивая круг стоящих перед ним задач. Он отделяет искусство царствовать, или как он ещё его называет – государственное искусство, от других видов искусств[4]. Фактически Платон впервые формирует определение нового вида общественной деятельности, который сам по себе уже является предметом изучения философа. Более того, в этом диалоге Платон впервые сформулировал государственное искусство как совокупность нескольких разных видов искусств, объединяя их общим свойством – искусством повелевать. Применяя современные определения этих древних видов искусств, мы можем видеть, что все они и сейчас являются составными частями искусства политики. Это и искусство истолкования (анализ), и искусство приказывать (управление), и искусство прорицать (прогноз), и искусство глашатая (ораторское искусство + любое вербальное воздействие на массовое сознание)[5]. Таким образом, мы видим, что почти 2300 лет назад Платон заложил не только основы понимания политики, но и показал неоднородность этого общественного явления, сложность самой идеи. Он фактически предвосхитил появление не только науки политологии, но и многих других наук, связанных с управлением государством, в том числе и юриспруденцию.

Нужно отметить и ещё ряд моментов, которые Платон гениально предвосхитил и которые сегодня так и не потеряли своей актуальности. Говоря в своём диалоге «Политик» о задачах государственного деятеля, Платон сравнивает политику с выращиванием скота. Пусть не покажется такое сравнение странным, но именно в этом сравнении Платон очень удачно, рельефно и даже юмористично показал, что человеческое общество отличается от животного стада, прежде всего, своим сознанием, умением мыслить и творить своё будущее. В человеке, по словам Платона, заложено стремление ко благу и к добродетели. Если же эти свойства человека и человеческого общества откинуть, то мы получим идеальное стадо, которое умеет к тому же себя кормить само. По Платону искусство государственного управления состоит в соединении различных по качествам людей в некое целое, жизнеспособное общество: «… царское искусство прямым плетением соединяет нравы мужественных и благоразумных людей, объединяя их жизни единомыслием и дружбой и создавая таким образом великолепнейшую и пышнейшую из тканей. Ткань эта обвивает всех остальных людей в государствах – свободных и рабов, держит их в своих узах и правит и распоряжается государством, никогда не упуская из виду ничего, что может сделать его, насколько это подобает, счастливым»[6].

Так заканчивается этот прекрасный диалог, на тысячелетия предвосхитивший открытия выдающихся русских мыслителей ХХ века В.И.Вернадского и Л.Н.Гумилёва с их идеями о биосфере, ноосфере и этносфере[7], которые вполне можно рассматривать именно как ту «ткань» государства, создание которой и является целью искусства политики. До конца ли понята современными философами именно эта идея о «ткани государства»? Вероятно, нет, поскольку духовный ключ к пониманию идей Платона утрачен давно. И лишь в современное нам время с появлением философского учения «Живой Этики» этот ключ человечество вновь обретает. На страницах этого Учения Платон выведен в образе Мыслителя[8]. В книгах, сопутствующих Учению много рассказано о Великом Духе, носившем имя Платон. Из них мы знаем, что Платон был представителем древней эзотерической школы, наследником древних знаний и посвящён в них. Многие из этих эзотерических истин сокрыты на страницах его диалогов и потому поддаются прочтению лишь в определённом духовном ключе. Не останавливаясь на этих малоизвестных аспектах, тем не менее, мы полагаем необходимым о них упомянуть, поскольку воздействие Учения Живой Этики на современную, прежде всего, российскую научную мысль возрастает с каждым годом.

Ниже, говоря об идее права и его исторической эволюции, мы вновь вспомним о «ткани государства», поскольку именно законы, установления и нормы нравственности и морали, этики как раз являются со всей очевидностью качественными характеристиками этой «ткани».

Здесь же, говоря об эволюции идеи «политики», важно остановиться на других аспектах, на которых сосредоточил своё внимание Платон и которые впоследствии были развиты другими философами, так или иначе затрагивавшими понятия государства, права и политики.

Государство и политика по Платону носят в себе организующее и цементирующее начала человеческой деятельности. Ученик Платона Аристотель, развивая идеи своего учителя об общественной сущности человека, выдвинул тезис о политической природе человека, о том, что человек есть по природе своей существо политическое. Но именно Платон первым отметил существование одной особенности современного ему общества, которое являлось в древности и является сейчас основой всех общественных потрясений, а в XIX - XX веках было кульминировано в учении марксизма-ленинизма в качестве основного двигателя истории человечества – классовой борьбы. Начиная с Платона, частная собственность вполне однозначно стала рассматриваться как источник раскола общества – в определении грека на «государство бедных» и «государство богатых» - и связанных с ним социальных потрясений. Эта, как и не малое число других плодотворных идей греческого теоретика, пережила античность и сыграла большую роль в истории развития (да и в развитии истории) общественно-политической и государственно-правовой мысли последующих времён[9]. Справедливости ради нужно отметить, что первыми идею равенства подняли пифагорейцы, но они наполняли её более мистическими свойствами. Платон, как и его учитель Сократ, был наследником пифагорейской мудрости, оба имели многочисленных друзей среди пифагорейцев, о чём свидетельствуют и диалоги Платона и биографии обоих философов, но именно Платон сделал идею относительного имущественного равенства и равенства всех перед законом ключевым звеном своего учения о политике и праве.

Греция далеко не первая столкнулась с классовой борьбой, но одна из первых осмыслила это теоретически. Вот как об этом написал Аристотель в своей работе «Афинская полития»: «Ввиду того, что существовал такой государственный порядок и большинство народа было в порабощении у немногих, народ восстал против знатных. Смута была сильная, и долгое время одни боролись против других; наконец, они избрали сообща посредником и архонтом Солона и поручили ему устройство государства, после того как он сочинил элегию, начинавшуюся словами:

 

Да, понимаю, и в сердце глубоко кручина запала:

Вижу, как клонится ниц первая прежде страна

Меж Ионийских земель.

 

В ней он нападает на обе партии, защищая в то же время одну от другой, разбирает весь спор, а после этого убеждает одинаково тех и других прекратить возникший раздор»[10]. Тут Аристотель характеризовал период олигархии в Афинском государстве. Но Аристотель уже следовал в своих суждениях школе Платона, который сумел избавиться от мифологического восприятия государственных проблем и рассмотрел их своём труде «Государство» без какого-либо «божественного» промысла, а как исключительно причинно-следственную связь деяний и устроений людей. Не боги уже у него посылают испытания и наказания за недостаточность молитв, а люди вершат судьбы государства в силу своего разумения и рассудительности.

По сути, Платон предвосхитил появление учения Гегеля о государстве и праве, как синтезе субъективной и объективной воли людей. «Гегелевский синтез субъективной и объективной воли, субстанционального и индивидуального исходит из того, что государство как субстанциональное нравственное целое, первичное по отношению к своим составным моментам, и есть разумная в себе и для себя всеобщая воля. Однако этот синтез в целом осуществлен в гегелевской концепции путём подчинения государству других субъектов социальной и политической жизни» - пишет в своём предисловии к «Философии права»[11] Гегеля В.С.Нерсесянц. В своём развитом и разумном виде такое государство по Гегелю представляет собой основанную на разделении властей конституционную монархию. Тремя различными властями, на которые подразделяется политическое государство, как полагает философ, являются: законодательная власть, правительственная власть и власть государя.

В Новое время начало теоретической разработки проблемы разделения властей восходит к Локку и Монтескьё. Гегель, в целом соглашаясь с идеей своих предшественников, считает надлежащее разделение властей в государстве гарантией публичной свободы[12].

Но Гегель творил в эпоху, когда буржуазная английская, а затем и французская революции были уже предметом истории. Осмысление происшедших событий позволило сформулировать его взгляды, но так ли уж далеко он ушел в них от Платона?

Важным элементом теории построения государства, важнейшей целью политики и правового регулирования стала идея Платона, высказанная им в диалоге «Государство», о разделении сословий в зависимости от природных задатков, талантов и способностей. Эта идея впоследствии перешла к Сен-Симону и Марксу (от каждого по способностям)[13].

Но, в сущности, если подойти к изложению теории сословного государства без предвзятости, а с определённой долей идеальной красоты, которую так любил Платон, мы и увидим, что здесь также речь идёт о разделении властей, но на более высоком, в духовном понимании, уровне. Речь ведь идёт о сословии философов – мудрых людей, задача которых устанавливать законы для государства, сословии опытных правителей, задача которых осуществлять эти законы, и других сословиях людей, которые должны им подчиняться. Причём, Платон пошёл дальше Гегеля в своих размышлениях об идеальном государстве и оказался более современен. Он не видел обязательности монарха, но не отрицал его целесообразность в отдельных случаях. Современная ему Греция дала в изобилии примеры народоустройств, причём, за более чем 2000 лет тут мало что появилось нового. Были и парламентские республики по типу Афин, монархии по типу Фессалии, олигархии по типу Спарты. Были и деспотии или тирании, по типу Сиракуз.

Вот что писал Платон в диалоге «Политик» о правителе или о правителях: «Если где-нибудь есть нужда в одном правителе, надо избрать такого распорядителя, чтобы он имел оба указанных качества (отвагу и благоразумие): там же где требуется много правителей, надо смешивать их между собой в равных количествах, ведь в высшей степени мягкому, справедливому и спасительному нраву благоразумных правителей недостает резкости, своего рода острой и действительной дерзновенности»[14].

Эта цитата из окончания диалога «Политик» содержит пищи для размышления гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Какие выводы можно сделать из этого отрывка? Первый и основной – правитель или правители (не важно) есть лишь определённая сумма качеств, необходимая для равновесия во власти, целью которой, как мы помним, является созидание «ткани государства» - некоего духовно-нравственного и вместе с тем совершенно материального субстрата, выраженного в здоровом и сильном государстве, государстве счастья для всех. Если есть лидер, синтезирующий в себе эти свойства, то его достаточно для управления и создания этой «ткани». Если же лидера такого нет, то нужно подобрать коллектив лидеров, которые в своей совокупности будут обладать искомыми качествами равновесия. Сама форма государственного устройства – республика, монархия, олигархия – это суть не важно. Но не менее важна и вторая мысль - момент ИЗБРАНИЯ. Монархия, как некое династийное наследование власти не отвечает требованиям, если кандидат на престол не отвечает качествам синтеза свойств. Но если существует возможность избрания лучшего монарха, то почему нет? В этом случае и монархия может быть хороша. Платон в своём идеальном государстве заложил столько могучих основ, что легко покрывает все современные идеи и концепции. Причём эти основы тщательно сбалансированы.

До конца XIX века взгляд на политику как на форму осуществления суверенной воли государя, пусть даже и ограниченного конституцией, был широко распространён. В.И.Даль зафиксировал такое определение идеи политики в своём «Толковом словаре русского языка»: «Политика – наука управления государством». И далее «…. виды, намеренья и цели государя, немногим известные, и образ его действий при сем, нередко скрывающий первые»[15]. Здесь уже видно, что со времён Платона политика из чистой идеи искусства государственного управления постепенно приобрела в общепринятом понимании характеристики ограниченных по целям действий, отвечающих интересам ограниченного круга лиц. Это понимание идеи политики нашло концентрированное выражение в учении К.Маркса и Ф.Энгельса, которые писали, что содержание политики в конечном счёте всегда определяется интересами класса или союза классов. Любая общественная проблема приобретает политический характер, если её решение, прямо или опосредованно, связано с классовыми интересами, проблемой власти[16].

Марксистско-ленинская философская наука изменила взгляд на идею политики, подчеркнув её классовую природу. Политика стала считаться сферой деятельности, связанной с отношениями между классами, нациями и другими социальными группами, ядром которой является проблема завоевания, удержания и использования государственной власти[17]. Во многом таковым понимание политики, как идеи, остается и сейчас. Можно многое декларировать в своих политических манифестах, но, по сути и по форме, политика сейчас понимается как инструмент завоевания и удержания власти. Идея построения государства всеобщего процветания не отринута, она на острие программ многих политических партий и групп. Но идея политики Платона как искусства государственного управления ради цели создания в государстве «ткани» единомыслия и всеобщей дружбы, выброшена за «ветхостью и утопичностью».

Несмотря на совершенно очевидный коммунизм Платона, ему здорово досталось от его советских последователей. Это не ирония, на самом деле и Маркс, и Ленин не превысили Платона в главных идеях совершенного государства и в формах идеального осуществления политики. Представители же марксистско-ленинской школы философской мысли просто таки от души потоптались по идеальному государству Платона.

В советский период в философии и истории, да и в других гуманитарных науках, включая и языкознание, утвердилась официальная точка зрения, расценивающая всё предыдущее развитие лишь как предысторию человечества. Подчёркивалось, что буржуазные, а тем более, добуржуазные учёные в основном «запутывали» вопрос о государстве и подразумевалось, что Платон как раз один из них. Вместе с тем исходили из некой лестницы заслуг и идеи безостановочного прямолинейного прогресса[18].

По этой теории Аристотель выше Платона, а идеи Гегеля лучше идей Монтескьё, Фихте и Канта. Где-то между ними как ступеньки прогресса «болтаются» Макиавелли, Спиноза, Локк.

Но народная мудрость на эту странную теорию отвечает простой поговоркой: «Новое – это хорошо забытое старое!»

Например, получила статус аксиомы и универсально распространилась доминанта классовой борьбы в сфере идей. И всё это легко применялось к историческому развитию мысли. Так, Платон стал выразителем интересов рабовладельческого класса. При этом игнорировалось, что именно Платон первым указал на имущественное неравенство и частную собственность, как на главную причину политических катаклизмов внутри государств. Профессор Е.И.Темнов назвал это интересное явление «всепроникающей «радиацией» классовой борьбы». Как он пишет, была в советской философии попытка сблизить Платона с его коммунистическими идеями с Марксом и Лениным, но ряд учёных (К.П.Новицкий) выступили категорически против произвольного сближения утопии грека с научным коммунизмом[19].

Но, применяя наш метод диахронии, мы можем конкретно проследить, как претворялась в жизнь старая формула Платона о сословном государстве в СССР. Уже рассказанная нами идея грека о разделении сословий в зависимости от природных задатков, талантов и способностей людей, критиковалась с позиций марксизма-ленинизма как реакционная, поскольку она якобы лишала, прежде всего, пролетариат возможности участия в управлении государством, сводя его социальную роль исключительно к сфере материального производства. Но с течением времени реальность советского социалистического образа жизни легко приняла и начала осуществлять эту идею, хотя и с существенными ограничениями. Если в тридцатые годы потомку дворян было очень трудно получить высшее образование, о чём свидетельствует биография Л.Н.Гумилёва[20], то позже это ограничение исчезло. Оказалось, что социальные слои в социалистическом обществе легко взаимопроницаемы и если процесс отбора способных и талантливых руководителей всех сфер жизни закрепить в определённых правовых рамках, поставив все слои в равные условия, то дети крестьян и рабочих могут без проблем получить высшее образование и восходить до вершин руководства политикой, производством, наукой, образованием. Да и сами рабочие могут без отрыва от производства совершенствовать свои знания и способности и принимать на себя руководство производством, переходя фактически в другое сословие. Так и происходило, когда образование стало доступным и бесплатным, а вместе с тем и качественным.

Однако попытка идеологизировать этот процесс, т.е. отбирать способных людей по признаку идейной благонадёжности и закрепить их в системе управления государством, привела к появлению номенклатуры – особого, устойчивого и малоинициативного слоя чиновников и управленцев.

Если бы идеи Платона не были ограничены идеологическими и политическими рамками, хотя с точки зрения права всё было как раз нормально, то социалистическое государственное устройство лучше, чем какое-либо другое могло бы их реализовать.

У Платона сословия существуют исключительно ради целей социального единства и справедливости, они не являются непреодолимыми, основания для вхождения в «касту» - свойства души, предрасположенности и способности людей. При этом, «нижняя каста» в материальном отношении стоит преимущественно выше «верхних», обладая собственностью и деньгами[21]. В значительной степени так оно и было в период социализма.

Таким образом, если не отрывать взгляда от фундаментальных идей Платона и наблюдать за современной действительностью, то политику можно определить как искусство управления государством, куда можно включить и искусство поддержания отношений с другими государствами, а целью политики является благоденствие государства и его народа. Современная наука лишь развивает и описывает новые методы и приёмы этого искусства, дробя его на национальную, уголовную, экономическую политику и т.д., но в философском смысле едва ли что-то может к этому определению добавить. Поучительно наблюдать, как отклонялось первичное понимание идеи политики Платона и с течением веков превращалось в инструмент межнациональной, потом межклассовой, потом межгосударственной борьбы. А сейчас к ней остро добавились проблемы борьбы межконфессиональной, геостратегической и т.д. Таким образом, за 2300 лет политика как идея превратилась из инструмента гармонизации отношений в инструмент подавления и баланса противовесов. Гармония единомыслия и дружбы превратилась в равновесие интересов и поддержание баланса сил. Вот так и сталкиваются в веках две идеи политики – политики как гармонии и политики как господства.

Интересен процесс метаморфозы высокой и чистой идеи. В этом ключе поучительно рассмотреть эволюцию ещё одной идеи, без которой не мыслимо человеческое общество. Это идея права.

 

 

Глава 2. Право – состояние идеи.

Почему именно так? Философия права насчитывает уже столетия. Накоплен колоссальный опыт осмысления идеи права. Казалось бы, можно проследить и его эволюцию? Можно, но мы со всей очевидностью столкнёмся тут с разными векторами, каждый из которых имеет своё развитие в веках. С идеей политики достаточно просто и понятно, философы разных народов исследуют нечто общее и понятное, реально представленное в истории и, по сути, мало отличающееся от той седой древности, когда впервые эта идея появилась на свет. Недаром греческое слово «политика» вошло во все языки. Совсем не так с идеей права. Мы сделали сначала попытку проследить эволюцию понятия в диахронии, опять же, начиная с Платона и древних греков. Но всё время не оставляло ощущение, что то, о чём говорят Платон, Аристотель, Гегель, Шопенгауэр - это не совсем та идея, которую выражает русское слово «ПРАВО». И тогда пришла спасительная мысль: а не посмотреть ли, как русские философы понимают эту идею? Но какой срез выбрать? Можно ли считать русской философией советский период истории России? Едва ли. Обратимся к концентрату всех советских научных представлений – к Большой Советской Энциклопедии.

Итак, право – это совокупность установленных или санкционированных государством общеобязательных правил поведения (норм), соблюдение которых обеспечивается мерами государственного воздействия. С помощью права класс или классы, держащие в руках государственную власть, определённым образом регулируют поведение людей и их коллективов, закрепляют и развивают в качестве обязательных, охраняемых законом те общественные отношения, которые отвечают их интересам[22].

В.И.Ленин добавил, что право «… есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права»[23]. Это неоспоримо. Но полно ли? А как же быть с моим правом жить по совести? Ведь в русском языке, а следовательно, и в менталитете народа, право соотносится с правотой, правдой. Само понимание идеи права в русском народе далеко выходит за рамки общественно-государственных отношений, а заодно и за рамки законов. Вот как зафиксировал в своём Толковом словаре значение слова ПРАВО В.И.Даль: «Право сущ. ср. данная кем-либо, или признанная обычаем власть, сила, воля, свобода действия; власть и воля в условных пределах»[24]. Но вместе с тем право – это и «…Правостию спасёшься, правотою оправишься. Правота - что лихота: всегда наружу выйдет»[25].

Марксистское понимание права пришло к нам из западной философии, впитавшей в себя философские взгляды Платона, Аристотеля, Цицерона, Макиавелли, Гоббса, Спинозы, Монтескьё, Руссо, Канта, Фихте, Гегеля, Шопенгауэра. Но, по мнению марксистов, в домарксистской социальной мысли господствовала идеалистическая трактовка права, видевшая его первоисточник и основу либо в свойствах человеческого духа и мышления («идея права»), либо в «божественной воле», в то время как на самом деле, как они считали, социально-экономический строй первичен по отношению к праву[26]. Такое понимание права есть лишь один из его векторов. Но он не исчерпывающий. Другие вектора – это естественное право, право как продукт «общей воли», теория чистого права – нормативизм (Кельзен), право как исходящее из идеального начала – неокантианство и т.д. Существуют историческая, феноменологическая, психологическая, социологическая школы права и другие. Каждая из упомянутых школ оттачивает своё понимание идеи права и его природы. Право, как чистую идею, наверное, отрицает только марксизм. Но вот идею естественного права, которое даётся человеку от природы, связано с его совестью и сливается с моралью[27], развивала русская философская мысль в тот же период, когда формировался и креп марксизм-ленинизм, как философское учение. Арсений Гулыга в своей книге «Русская идея и её творцы» акцентирует внимание на том, что русская школа философской мысли выработала некоторые принципы, которые существенно отличаются от западных[28].

Другой русский философ ХХ века И.Ильин в книге «Путь духовного обновления» пишет: «В XIX веке в Европе расцвела абстрактная и формальная юриспруденция, которая считалась только с положительным правом и не хотела слышать о естественном (т.е. верном, идеальном, совместном) праве; и лишь там и сям можно было отыскать в этой юриспруденции скудные намёки на социальную идею и бледные остатки христианской идеологии, причём и то, и другое считалось «субъективным» и «ненаучным»[29].

Западная философия и все проистекающие от неё науки, как мы уже говорили, уходят корнями в платонизм. А что же русская мысль?

Посмотрим, далеко ли мы ушли от Платона. В русской философской школе утвердилось следующее понимание философии права. «Философия права занимается исследованием смысла права, его сущности и понятия, его оснований и места в мире, его ценности и значимости, его роли в жизни человека, общества и государства, в судьбах народов и человечества. Правовая тематика, как известно, изучается всей юридической наукой, предметом которой является так называемое позитивное (положительное) право. При этом для традиционных юридических дисциплин (от теории государства и права до отраслевых наук) официально-властная данность позитивного права выступает в качестве высшего авторитета в вопросе о том, что есть право в данное время и в данном месте»[30].

Таким образом, философия права обладает по отношению к теории права независимостью и самостоятельностью. Это две взаимопроникающие науки. Недаром многие русские философы по своему университетскому образованию были юристами (П.И.Новгородцев, Б.П.Вышеславцев, И.А.Ильин), но они писали и о правовых, и о нравственных, и о политических, и о педагогических, и о религиозных вопросах. Юридическое образование в России традиционно было неотрывным от философского образования[31].

Русская философская мысль конца XIX - начала XX века воплотила в себе весь многовекторный слой мировой мысли, в том числе и о праве. В ней сошлись в полемике преобладавшая на Западе теория формального (положительного) права и теория естественного (нравственного) права. В целом и те, и другие признавали оба права, но спор шёл о примате. Корень противоречий был именно в философской глубине. Формалисты, даже если они были верующими и нравственными людьми, так или иначе приходили к выводу о том, что право есть продукт человеческой деятельности. Естественники же сомневались, подозревая, что именно нравственный закон внутри человеческого существа является стержнем формального или положительного права.

Предощущение революционных перемен не могло не сказаться на философии права. И вот один из яростных революционеров М.А.Бакунин (1814-1876)[32] в своей книге «Философия. Социология. Политика» обрушивается на попытки разделения мира на физический и духовный, он отвергает любой метафизический и религиозный идеализм, как преграждающие путь человека к свободе. Он пишет: «… для сохранения порядка необходимо, чтобы обе власти: церковная и государственная, оба страха: земной и небесный – дополняли друг друга…Мы хотим разрушения всякой народной религии и её заменения народным знанием. Да, мы хотим для народа разумного и научного знания»[33]. И там же он дополняет: «Путь освобождения народа посредством науки и для нас заграждён: нам остаётся поэтому только один путь – путь революции. … Мы уважаем, безусловно, свободу каждого, лишь бы она не была свободой притеснения и гнусным произволом эксплуататора и притеснителя. Поэтому мы уважаем свободу всякой веры… Это нам отнюдь мешать не должно говорить, писать, печатать, вести самую ярую пропаганду против всего, что нам кажется нелепостью, ложью, хотя бы миллионы людей верили в них. Это наша обязанность, наше право»[34].

Интересное понимание идеи права. Оно близко естественному праву, которое получает каждый человек от рождения. Право Бакунина отвергает право, установленное на имущественном неравенстве, а также на обязанностях человека перед Богом (страх божий). Конечно, это право свободы, но какой? Совесть, нравственность, этика со страниц Бакунина на нас не смотрит. Но если естественное право с его «совестью» не будет ограничивать свободу человека, то тогда её должно ограничить положительное право! В итоге так и получилось, когда свобода совести после победы революции, которую Бакунин так жаждал, была заменена «свободой» абсолютной веры в доктрину «научного коммунизма». Но нужно отдать должное Бакунину, он желал блага угнетённому народу, блага свободы от угнетения и порабощения, от социального неравенства. Так и хочется вспомнить тезис Мыслителя Древней Греции о том, что в государстве не должно быть ни бедных, ни богатых. И в общем строе его полемической мысли виден разумный, просвещённый и свободный индивид.

Его идейный противник К.П.Победоносцев (1827 – 1907) в статье «Великая ложь нашего времени» смотрит иначе на значение единения церкви и государства: «Как бы не была громадна власть государственная, она утверждается ни на чём ином, как на единстве духовного самосознания между народом и правительством, на вере народной: власть подкапывается с той минуты, как начинается раздвоение этого, на вере основанного, сознания. Народ, в единении с государством, много может понести тягостей, много может уступить и отдать государственной власти. Одного только государственная власть не вправе требовать, одного не отдадут – того, в чём каждая верующая душа в отдельности и все вместе полагают основание духовного бытия своего и связывают себя с вечностью»[35]. Казалось бы, этим он разделяет идею права на субъективную и объективную. Есть право государства, которое народ сам ему вручает, но есть и внутренняя, личная ПРАВДА, сопряжённая с божественным, вечным происхождением человека. Но вот, что он пишет далее: «Нет, нравственное начало единое. Оно не может двоиться, так чтобы одно было нравственное учение частное, другое общественное; одно – светское, другое духовное»[36]. Как тут опять не вспомнить Платона с его учением о добродетели, как основе общественных и личных устремлений. Значит, нравственное начало тогда и есть стержень права вообще и положительного в частности?

Помимо этих крайних по своим взглядам оппонентов русская философская мысль того времени была богато представлена сторонниками различных школ философии права. Например, Б.Н.Чичерин (1828 - 1904) был сторонником формального права. Он считал, что «право есть начало формальное, содержание ему даётся свободным движением жизни. … В отличие от нравственности, право есть начало принудительное. И это признаётся не всеми. Те, которые смешивают право с нравственностью, не могут отвергать этого признака, ибо он совершенно очевиден; но они считают его несущественным. Если бы все люди были добродетельны, то не было бы никакой нужды в принуждении, а право всё-таки бы существовало. Но дело тут вовсе не в том, добродетельны люди или нет; коренной вопрос заключается в отношении закона к свободе»[37]. Далее он пишет, что юридический закон поддерживается принудительной властью, нравственный закон обращается только к совести. Именно этим двояким отношением ограждается человеческая свобода в обоих её видах.

Но, как мы знаем, законы нравственности далеко не всегда опираются на совесть. Они ещё опираются и на разум, на силу знания и на этику, которая является следствием этого знания о природе вещей. Во всяком случае, так считали Сократ и Платон. Так же считали и в Древней Индии с религиозных позиций, где господствовал закон кармы.

Г.Ф.Шершеневич (1863 - 1912), рассматривая охватившую русскую философскую мысль дореволюционного периода полемику сторонников формального (положительного) права с теми, кто стоял на позициях естественного права, писал: «Новейшая вспышка естественного права показывает, какой живучестью отличается эта идея права, основанного на природе. Где же причины этой жизненной силы, в чём оправдание естественного права?

Логическое обоснование состоит в том, что понятие о естественном праве создаётся отрицательным путём, посредством противоположения реального изменчивого права идее неизменного права. Противопоставляя отжившим, несправедливым, непоследовательным законам идею вечного, справедливого, разумного права, человек признаёт за этой идеей такое же реальное существование, как и за её противоположностью, имеющей реальное бытие. Можно логическое обоснование поставить несколько иначе. Идеалу даётся название «право», которому соответствует реальное понятие, путём постоянного сочетания слова и понятия ум привыкает придавать идеалу ту реальность, какая соединена с названием»[38]. Вот так, ни больше, ни меньше. Естественное право основано на вере в идеал, который полагается против авторитета, лежащего в основе положительного права. Например, вера в Бога вместо веры в государя. «Искание нового авторитета как средства воздействия на сложившиеся отношения обуславливается склонностью людей поддаваться более авторитетности, нежели убедительности»[39]. Сам то Г.Ф.Шершеневич считал, что государство вообще не связано правом, а стоит над ним, государственная власть – сила, а не право. Выход он видел в общекультурном прогрессе, в ходе которого чувство законности всё более глубоко проникает в психологию человека, а подчинение закону становится неотъемлемой чертой современного человека[40].

Конечно, чувство, если оно укореняется, то может стать важным императивом действий человека, но нам ли с вами не знать, что чувства полярны по своей природе. Чувство в значительной мере иррационально, оно подвержено воздействию со стороны силы мысли и легко превращается в свою противоположность. Что успешно доказали большевики в 1917 году и далее.

Попытку найти компромисс предпринял в 1908 году князь Е.Н.Трубецкой (1863 - 1920) в своей работе «Энциклопедия права». Он настаивал на идее правового государства, считая, что определения права, в котором фигурируют понятия «власть», «государство», «принуждение», имеют, по его мнению, тот недостаток, что всякое государство или власть сами обусловлены правом. Нормы нравственности и правовые нормы не исключают друг друга: поскольку внешнее поведение обуславливаемо внутренним настроением, последнее далеко не безразлично для права. В подходе Трубецкого присутствует мысль о гармонизации позитивного права с правом естественным, причём последнее играет роль движущего начала в истории[41]. Но нам работа Трубецкого интересна совершенно по другому поводу. Он показал в ней корни развернувшейся в русской философии права дискуссии, вернув всё к истокам - к Древней Греции, потом через Древний Рим, феодальную Европу и Европу Нового времени в Россию XIX века. Но суть столкновения взглядов с точки зрения философского понимания идеи права так и не изменилась. Менялись аргументы, основанные на исторических примерах. А суть оставалась та же.

Вот как он об этом пишет: «Ещё в Древней Греции философы спорили о том, коренится ли право в самой природе вещей, в вечном, неизменном порядке мироздания или же оно составляет результат произвольного соглашения людей, человеческое установление, возникшее в определённый момент времени. Софисты учили, что в основе права нет ничего неизменного, вечного; всё, что мы называем правом или правдой, составляет результат соглашения людей, искусственное изобретение человеческого ума. Первоначально люди жили врозь, не руководствовались во взаимных отношениях никакими началами права и правды. Каждый делал, что хотел, и при таких условиях, разумеется, сильные порабощали слабых. Чтобы положить конец такому порядку вещей, который угрожал безопасности всех и каждого, слабые соединились в общества, установили законы – нормы права и правды, которыми они и сковали произвол сильных.

Против этого учения софистов восстали глубочайшие философы древности: прежде всего Сократ, а за ним - Платон и Аристотель. С точки зрения этих философов, право не во всём своём составе является искусственным изобретением людей; в основе права лежит вечный, незыблемый божественный порядок, который господствует не только в человеческих отношениях, но и во всём строе мироздания: рядом с законами, изобретёнными людьми, существуют вечные, неписанные законы ( nomoi algrajoi ), вложенные в сердца людей самим божественным разумом»[42].

Что же, коли так, вернёмся и мы в Древнюю Грецию, к Платону и его Учителю Сократу. Может быть, там мы найдём корень идеи права. Эволюцию этой идеи мы увидели на синхронном срезе конца XIX - начала XX века в русской философской мысли. Теперь мы знаем, что спор естественников с формалистами древен как мир. В этом споре развивается не только философия права, но и теория права, теория государства. Этим спором и характеризуется современное состояние идеи права. Что-то новое в философском понимании идеи права, качественно новое, мы едва ли найдём, если только сумеем найти корень идеи, или другими словами её идеальную структуру.

Законы и установления человеческого общества столь древние, что корни идеи права, как основы регулирования отношений различных людей в различных сообществах уходят в тёмную часть истории человечества.

Но многое об идее права пришло в европейскую мысль из древней Греции. И тепло светит через тьму веков образ Сократа со страниц трудов Платона.

Сократ интересовался не законами природы, а человеком и всем тем, что так или иначе связано с ним. Поэтому он не обошёл идею права. Сократ различал естественное право и закон полиса, но он считал, что и естественное право и полисный закон восходят к разумному началу. И человек, и государство должны стремиться к осуществлению добродетели. Эти идеи развил Платон. Диалог «Законы» стал последним его диалогом и остался незавершённым. Но и Государство, и Законы понимаются им как реализация идей и максимально возможное воплощение мира идей в земной общественно-политической жизни - в государстве.

Вот что пишет о работе Платона «Законы» профессор Е.И.Темнов: «Фактически там тоже речь идёт о государственном устроении, но уже «втором по степени совершенства», где люди благоденствуют, не подвергаясь опасности государственных катаклизмов и не испытывая на себе крайностей сурового правления философов и стражников. … целью (государства и политики) является мир, согласие, достигаемые подчинением всех человеческих отношений требованиям добродетели. … Умудрённый политическим опытом, афинский философ предпочитает благоразумие и умеренность мужеству, но едва ли он противопоставляет идеальные требования действительности. В поисках компромисса между ними Платон по зрелым размышлениям приходит к признанию, что наилучшая жизнь человека состоит в верном сочетании духовного и чувственного. Он соединяет разумное с эмоциональным, при условии, что разумное начало определяет меру и предел безграничному устремлению к удовольствиям. Разум вносит порядок и закон в человеческие отношения, устанавливает ту меру поведения, которая и есть реальное высшее благо»[43]. Это глубже, чем позиция Шершеневича, о которой было сказано выше.

Проблему принуждения в философии права Платон снимает через согласование всеобщего и личного. Законы и политика должны учитывать всю сложность взаимодействия общего и личного. Платон даже планирует «обратиться к подвластным с просьбой извинять законодателя, если он в своих заботах об общем благе не всегда вместе с тем сможет устранить личные несчастья, случающиеся с каждым из граждан», учесть их отдельные интересы[44].

Уже тогда Платон дал формулу правового государства, характеризуя два типа государств: первый – где над всем стоят правители, в том числе, и на законом, а второй – где и правителям предписаны законы.

Разум Платон основывает на знании, но поскольку знание законов мироздания было редкостью даже в те древние времена, он вынужден рекомендовать то, что стоит на втором месте после разума и знания – закон и порядок. Нельзя сказать, чтобы мы сейчас знали этот мир лучше, чем в древности. Во всяком случае, древние воспринимали мир в целостности и в материальном видели проявление духовности. А мы лишь сейчас подходим к тому, что за видимым нам миром стоит какой-то другой, более многомерный.

В своих попытках дать философское обоснование права мыслитель совсем не выступает сторонником естественно-правовых идей в их традиционном понимании, как считал Трубецкой, полагая их «бессмысленными», «ошибочными». Он не усматривает в природе исходного источника права и справедливого закона, поскольку в ней проявляется неравенство людей от рождения и от неё проистекает «власть тех, кто силой одержит верх». Равным образом он не делает упора на божественном происхождении права, задумываясь над тем, что должно составлять его идеальную сущность. В его позиции проявляется его диалектика идеального и реального, теория идей и учение о культуре как возможности сознательного воздействия на природу вещей и людей[45]. Тема культуры, как источника равновесия и совершенства государства и права затрагивалась многими русскими мыслителями, кроме упомянутого Шершеневича, её красиво и очень последовательно формулировал Н.КРерих, посвятивший этому всю свою жизнь и общественную деятельность.

Ключом к пониманию идеи права у Платона является его учение о Справедливости. Он определяет всеобщность права необходимостью утверждения им торжества добра над злом в справедливости. Учение о справедливости проходит через многие диалоги Платона и за недостатком места мы не будем в него углубляться, заметив лишь, что понимание справедливости древним философом диалектично. Она и сама в себе, но и часть. Он показал, что единственно в рамках правового пространства только и возможна справедливость, которая к тому же выступает обоснованием и индивидуального законопослушного поведения, причём средством его обеспечения определяется не насилие, а требования нравственности и убеждения. Отвергая обвинения Платона в увлечении мистицизмом и религиозной риторикой, отметим, что главное в его философии права – плодотворные мысли, составляющие учение о справедливости в праве. В нём право предстает единственным средством, способным избавить людей от уравниловки, обеспечить такое равенство людей в обществе, при котором частные интересы не противоречили бы интересам целого[46].

Можно сказать, что современная философия права и учение Платона о законах не одно и тоже. Но древний философ учил в рамках того научного аппарата, которым располагал. Термин «законы» он использовал для выведения основных правовых понятий. Но главное даже не в этом. Главное, что право у Платона выступает формально определённым ориентиром нравственного поведения людей и универсальным регулятором межличностных отношений и отношений личности и государства. Основная задача права – обеспечить распределительную справедливость по принципу – каждому своё по достоинству и от содеянного, без претензий на чужое и без вмешательства в чужие дела[47].

Можно детально раскрыть многие направления учения Платона о праве, которые заложили основы многих отраслей. Он сформулировал и взгляд на уголовное наказание, на договорное начало в праве, рассмотрел и волевое начало, обозначив тем самым философское обоснование многих отраслей и правовых институтов. К сожалению, это займёт слишком много места. Поэтому сделаем главный вывод. Платон решает основную проблему философии права – откуда берёт начало высший авторитет права и его общеобязательность – следующим образом: разумно-идеальное у него преобладает над стихийно-природным, а качественно-духовное над количественно-материальным. Формальное и естественное право Платон выводит из одного источника – из разума. И чем выше и совершеннее разум людей, тем будут совершеннее законы и осуществление права. Законы же – суть формальное воплощение нравственных принципов, вытекающих из добродетели, к которой относится и справедливость. Но добродетель – это не природное свойство человека, не дар Бога, а магнит, который его влечёт и который он должен обрести, совершенствуя себя. Что к этому можно добавить?

Пожалуй, только то, что идея права у Платона формулируется во многих диалогах как часть той «ткани государства», о которой мы говорили. Его идея сословий, на наш взгляд, также увязана с идей права, с реализацией справедливости в государстве. Идеи русских философов конца XIX - и начала XX века о праве и его сущности не глубже идей Платона и не шире. Но их заслуга состоит в том, что они продолжили традицию Платона, диалектически пытаясь соединить нравственность, совесть, этику и закон. А в XXI веке в российском уголовно-процессуальном праве эта тенденция нашла воплощение в ст.17 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: «Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом ЗАКОНОМ и СОВЕСТЬЮ»[48].

На этом и завершим наш обзор. Констатируем – мы не можем сказать, что идея права сильно эволюционировала со времен Платона, но это и к счастью. Она, по крайней мере, избежала того превращения, которое пережила идея политики.

 

 

Заключение

Обозрев с высоты эволюцию идеи политики и состояние идеи права в истории, мы можем прийти к выводу о том, что глубже, чем Платон именно в философском осмыслении никто из последующих мыслителей так и не поднялся. Знакомство с русской философской мыслью последних десятилетий XIX и начала XX века, которая отразила общее состояние философских представлений о праве, показало, что взгляды Платона покрывают все проблемы и вопросы. Так же и со взглядами на идею политики и государства в их вековой эволюции. Можно образно дать картину этой эволюции. Платон, давший миру учение об идеях, заложил фундамент современной европейской философской мысли. Он наворотил глыбы, которые последующие поколения превращали в кирпичики, развивая и абсолютизируя отдельные положения его учения.

Можно вспомнить, что так же было и с учением Сократа. Сократ учил просто и целостно, но его ученики сразу после смерти Учителя основали 14 различных философских школ, которые абсолютизировали различные положения, когда-то им высказанные в целостности и взаимосвязи. Так происходит со многими учениями философской мысли. Так произошло и с Платоном. Он по-прежнему остаётся не понятым.

К сожалению, пока так и остаётся неразработанной идея Платона о «ткани государства», о сущности и природе этого явления. Хотя многие мыслители после него говорили о политике, праве, этике и нравственности как о едином целом, но материальная природа этого явления пока витает в воздухе и до конца так и остается «не пойманной». Однако очень многое в развитии и новом открытии идей Платона сыграл ХХ век и, прежде всего, русская философская мысль. Мы уже упоминали о В.И.Вернадском и Л.Н.Гумилёве. Пожалуй, эти два мыслителя ближе всего подошли к пониманию идеи «ткани государства». Первый из них развил идею биосферы и ноосферы, а второй дал современной науке идею этнического поля[49]. Можно подробнее остановиться на последней идее, так как она поворачивает в новое русло рассмотренные нами эволюции идей политики и права. Говоря об этнической целостности и её характеристиках, Л.Н.Гумилёв обращает внимание на то, что ни национальность человека по крови, ни его образование не определяет его этническую принадлежность. Этническая система отсчёта, по его мнению, лежит в ритме (частоте колебаний) биополя. «Многообразие ритмов очень велико… и каждый ритм соответствует особому этносу, возникает и пропадает в историческом времени и, являясь природным феноменом, формирует стереотип поведения этноса, или этнопсихологию. Это явление заслуживает самостоятельного изучения, а не сведения к расе или культуре»[50].

Естественно, что, обладая различной частотностью колебаний и формируя особые стереотипы поведения этносов, этническое поле требует и особого подхода к его поддержанию и структурированию. Вот эти два последних элемента вплотную приближаются к идее политики и идее права, не только в их этническом преломлении. Это именно та часть идеи политики, которую Платон называл искусством построения «ткани государства». Таким образом, оказывается, что если не игнорировать эту идею Платона, а смотреть на неё в разрезе современных знаний, то получается, что «ткань» обладает вполне измеримыми и материальными энергочастотными характеристиками. А значит, она поддается направленному воздействию, может быть расстроена или, напротив, сгармонизирована. Вот инструментом такой гармонизации Платон и считал политику и право, как основы государственного устроения. Формулируя сами идеи, Платон прекрасно понимал их практическую значимость и ту гармоничную красоту и чистоту, которую он в них вкладывал, уже нельзя считать утопией. Это вполне реальные цели и одновременно инструменты формирования государства и народоустройства в широком смысле.

Были ли это интуитивные прозрения или все-таки глубокие знание о социальной природе человечества, тут каждый исследователь может отвечать по-своему. Но ответы на эти вопросы есть и мы их уже упоминали. Это философское Учение Живой Этики, а также письма его основательницы Елены Ивановны Рерих. Каждый может решать сам, как относиться к этой информации. Но мы не отвергаем её, поскольку она целостно дополняет Великий облик Мыслителя древности, так и оставшегося более современным и значимым, чем многие из тех, кого мы помним по недавним временам.

 

 

 

Список использованной литературы:

1. Большая Советская Энциклопедия. 3 издание. Т.20. М., 1975.

2. Русская философия и социология права. Антология. Ростов н/Д: Феникс; Краснодар: Краснодарская академия МВД России, 2004.

3.Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (с изменениями и дополнениями на 1 октября 2003 года). М.: Проспект, 2003.

4. Учение Живой Этики. Надземное. Т.2. М., 1996.

5. Аристотель. Политика. Афинская полития. / Серия: "Из классического наследия". М.: Мысль, 1997.

6. Вернадский В.И. Биосфера. Избр. Соч. Т.5. М.-Л., 1960э

7. Вернадский В.И. Химическое строение биосферы Земли и её окружения. М., 1965.

8. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990.

9. Гулыга А. Русская идея и её творцы. М.:ЭКСМО, 2003.

10. Гумилёв Л.Н. Конец и вновь начало. СПб., 2002.

11. Даль В.И.. Толковый словарь русского языка (современная версия). М.:ЭКСМО, 2005.

12. Ильин И. Путь духовного обновления. Мюнхен, 1962.

13. Ленин В.И. ПСС, 5 издание. Т.33.

14. Нерсесянц В.С. Философия права: история и современность - вступительная статья к изданию Гегель Г.В.Ф. «Философия права». М.: Мысль, 1990.

15. Платон. Государство. Законы. Политик. М.: Мысль, 1998.

16. Темнов Е.И. Предисловие к изданию – Платон. «Государство. Законы. Политик». М.: Мысль, 1998.

 

______________________

[1] Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С.59.

[2] Темнов Е.И. Предисловие к изданию – Платон. «Государство. Законы. Политик». М.: Мысль, 1998. С.5.

[3] См.: Там же. С.5.

[4] См.: Платон. Государство. Законы. Политик. М.: Мысль, 1998. С.726.

[5] См.: Там же. С.722.

[6] Платон. Государство. Законы. Политик. М.: Мысль, 1998. С.779.

[7] См.: Вернадский В.И. Биосфера. – Избр. Соч., т.5. М.-Л., 1960; В.И.Вернадский. Химическое строение биосферы Земли и её окружения. М., 1965; Гумилёв Л.Н. Конец и вновь начало: популярные лекции по народоведению. СПб., 2002.

[8] См.: Учение Живой Этики. Надземное. Т.2. М., 1996. С. 273-413.

[9] См.: Темнов Е.И. Предисловие к изданию – Платон. «Государство. Законы. Политик». М.: Мысль, 1998. С.22.

[10] Аристотель. Политика. Афинская полития / Серия: "Из классического наследия". М.: Мысль, 1997. С. 272.

[11] Нерсесянц В.С. Философия права: история и современность. / вступительная статья к изданию Гегель Г.В.Ф. «Философия права». М.: Мысль, 1990. С.25.

[12] См.: Там же. С.25.

[13] См.: Темнов Е.И. Предисловие к изданию – Платон. «Государство. Законы. Политик». М.: Мысль, 1998. С.23.

[14] Платон. Государство. Законы. Политик. М.: Мысль, 1998. С.779.

[15] Даль В.И. Толковый словарь русского языка (современная версия). М.:ЭКСМО, 2005. С. 499.

[16] См.: Большая советская энциклопедия. 3 издание. Т.20. М., 1975. С.217.

[17] См.: Там же. С.217.

[18] См.: Темнов Е.И. Предисловие к изданию – Платон. «Государство. Законы. Политик», М.: Мысль, 1998. С.18.

[19] См.: Там же. С.21.

[20] См.: Гумилёв Л.Н. Конец и вновь начало. СПб., 2002. С.7.

[21] См.: Темнов Е.И. Предисловие к изданию – Платон. «Государство. Законы. Политик». М.: Мысль, 1998. С.23.

[22] См.: Большая Советская Энциклопедия. 3 издание. Т.20. М., 1975. С.475.

[23] См.: Ленин В.И. ПСС. 5 издание. Т.33. С.99.

[24] См.: Даль В.И. Толковый словарь русского языка (современная версия). М.:ЭКСМО, 2005. С.519-520.

[25] См.: Там же.

[26] См.: Большая Светская Энциклопедия. 3 издание. Т.20. М., 1975. С.475.

[27] См.: Гулыга А. Русская идея и её творцы. М.:ЭКСМО, 2003. С.353.

[28] См.: Гулыга А. Русская идея и её творцы. М.:ЭКСМО, 2003. С.353.

[29] Ильин И. Путь духовного обновления. Мюнхен, 1962. С.192.

[30] Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997. С.7.

[31] См.: Русская философия и социология права. Антология. Ростов н/Д: Феникс; Краснодар: Краснодарская академия МВД России, 2004. С.9.

[32] Здесь и далее в скобках указаны годы жизни.

[33] Там же, С.24.

[34] Русская философия и социология права. Антология. Ростов н/Д: Феникс; Краснодар: Краснодарская академия МВД России, 2004. С.30.

[35] Русская философия и социология права. Антология. Ростов н/Д: Феникс; Краснодар: Краснодарская академия МВД России, 2004. С.33.

[36] Там же, С.39.

[37] Там же, С.56.

[38] Русская философия и социология права. Антология. Ростов н/Д: Феникс; Краснодар: Краснодарская академия МВД России, 2004. С.144.

[39] Там же, С.144.

[40] См.: Русская философия и социология права. Антология. Ростов н/Д: Феникс; Краснодар: Краснодарская академия МВД России, 2004. С. 136.

[41] См.: Там же. С. 149.

[42] Русская философия и социология права. Антология. Ростов н/Д: Феникс; Краснодар: Краснодарская академия МВД России, 2004. С.153.

[43] См.: Темнов Е.И. Предисловие к изданию – Платон. «Государство. Законы. Политик». М.: Мысль, 1998. С.39-40.

[44] Там же. С.40.

[45] См.: Темнов Е.И. Предисловие к изданию – Платон. «Государство. Законы. Политик». М.: Мысль, 1998. С.41.

[46] См.: Там же. С.42.

[47] См.: Темнов Е.И. Предисловие к изданию – Платон. «Государство. Законы. Политик». М.: Мысль, 1998. С.43.

[48] Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (с изменениями и дополнениями на 1 октября 2003 года). М.: Проспект, 2003. С.11 /

[49] См.: Гумилёв Л.Н. Конец и вновь начало. СПб., 2002. С.363.

[50] Там же. С.363.

 

 

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

28 дата публикации: 01.12.2006