Шагиахметов М.Р.,

кандидат юридических наук.

Сознание человека – основные этапы развития

Современное мышление, преодолевающее противопоставление человека и природы, души и тела, материи и сознания, требует изменения привычного взгляда на процесс исторического развития. Взгляд на человека в единстве с природой обуславливает понимание развития человека, исторического прогресса человеческого общества как части природного процесса эволюции. С этой точки зрения движущей его силой может быть только одно биологическое существо, в нём участвующее – сам человек. Так как темпы биологического развития человека измеряются, по меньшей мере, десятками тысяч лет, то в исторический период развитие человека определяется, прежде всего, уровнем развития его сознания.

Идеалистическое мышление рассматривает реальный мир, как отражение понятий, которые как часть духа, отчуждаясь от природы до «полной отрицательности» становятся «тождественны с самим собой», т.е. с абсолютным духом. И хотя Гегель этот процесс «возвращения к себе из природы» «как в себе и для себя сущее и вечно порождающее единство объективности духа и его идеальности» [1] называет развитием духа, эта циркуляция по замкнутому кругу лишает развития как дух, так и природу. Это уже отмечал К.Маркс.

Современное понимание сознания, как природного свойства, развитого человеком в большей степени, чем у других животных, позволяет развитие природы и человека рассматривать в единстве, как развитие Жизни, двигателем которой и наиболее активной частью является человек. Такое понимание неизбежно приводит к выводу о том, что закономерности природы находят отражение в процессах мышления. Даже самый приблизительный анализ этапов развития сознания подтверждает этот вывод. Развитие сознания человека происходит в процессе разрешения противоречий, с которыми он сталкивается. В процессе развития сознания происходит их преодоление, «снятие» (по выражению Гегеля). Это происходит не путём абстрактного мышления: «тезис – антитезис – синтез» (Гегель), а путём реализации достижений сознания в практической деятельности. Сама практическая жизнь человека, его общественная практика производит отбор и закрепление достижений человеческого сознания в продуктах его деятельности, определяет их жизненность.

Первым важнейшим для пробудившегося сознания первобытного человека было противоречие его с природными силами, с которыми он вынужден был бороться за выживание. Но это было внешнее противоречие, а не противоречие представлений сознания, которое ещё не достигло уровня абстрактных представлений. Замечательный исследователь мифологии А.Ф.Лосев подчеркивал, что для мифического сознания мифы не являлись выдумкой или чем-то фантастическим: « Для мифического субъекта (миф) - это есть подлинная жизнь, со всеми её надеждами и страхами, ожиданиями и отчаянием, со всей её реальной повседневностью и чисто личной заинтересованностью. Миф не есть бытие идеальное, но – жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесная, до животности телесная действительность». «Это не выдумка, но – наиболее яркая и самая подлинная действительность», «живое субъект - объектное взаимообщение». [2]

Говоря иными словами: мифологическое сознание отличается отсутствием абстрактного мышления, использующего идеи и понятия, оторванные от непосредственных объектов и явлений природы, в этом проявляется мироощущение человека: он внутри природы, он не отделяет себя от нее.

Первому этапу преодоления противоречий с природой соответствует и повышение уровня взаимоотношений с природой – таково мифологическое мышление античного мира, в котором человек уже от жёсткой конфронтации с природными силами перешёл к гармоничному сосуществованию. Фактически человек уже одержал победу в борьбе за выживание, на этом уровне развития сознание человека ещё не способно подниматься над природой, или природными явлениями, но создаёт уже целостную картину мира, которая невозможна без построения абстрактной структуры действительности. Это ещё не абстрактное мышление, так как понятия, категории не отделяются от природных сил, но это уже его преддверие. Противоречия с силами природы, одушевлёнными человеком, остаются, но они уже не носят характер борьбы за выживание: богов можно задобрить, заручиться их поддержкой, покровительством, - противоречие «снято».

Современная психология различает конкретное поведение и абстрактное, как различающиеся по степени сложности: «Конкретная установка реалистична. При такой установке мы отданы во власть, или привязаны, к непосредственному переживанию данной вещи или ситуации в её конкретной уникальности. Наши мысли и действия направляются непосредственными побуждениями, исходящими от какой-либо одной конкретной стороны объекта или ситуации в нашем окружении». [3]

Под поведением здесь понимается и мыслительный процесс: непосредственность переживаний и побуждений, мысль здесь не выходит за рамки конкретных субъект–объектных отношений. Конкретное поведение соответствует мифологическому мышлению как ступени развития сознания человека, или очень к нему близко.

Сознание человека развивается в условиях господства определённой системы представлений в обществе. Ростки нового мышления, которые начинают выходить за рамки господствующей в обществе системы представлений, мы можем наблюдать в истории античного мира. Несмотря на господство мифологического мышления в сознании древних греков, появляются отдельные индивидуумы, которые начинают мыслить абстрактно, оперируя идеями и понятиями. Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, Гераклит, Ксенофан, Демокрит и другие древнегреческие философы выдвигали идеи о возникновении природы и жизни, вводили совершенно абстрактные понятия: апейрон, атом. Пифагор, Евклид и их ученики положили начало математике, как теоретической науке. И хотя они сами порой мыслили мифологическими категориями, их взгляды - показатель развития абстрактного мышления, которое значительно отличается от уровня мифологического мышления. Учения Платона, Аристотеля – это уже система взглядов и метод абстрактного мышления. Между ними и мифологическим мышлением – целая пропасть, точнее - длительный путь развития. На этом уровне складываются уже системы мировоззрения: Эпикура, Секст Эмпирика, стоиков, неоплатонизм.

На этих примерах можно сделать ещё один вывод: развитие сознания осуществляется индивидуальными усилиями. Взгляды целого ряда мыслителей являются показателем того, что мифология «гомеровского» периода истории Древней Греции как система мышления перестала удовлетворять развивающееся сознание. Но между уровнем сознания отдельных индивидуумов, даже целого их ряда, и массовым сознанием общества всегда существовал значительный разрыв. Об уровне массового сознания античного общества свидетельствуют произведения культуры, выносимые авторами на суд современников. Из произведений античных авторов видно, что ценности, заложенные при создании мифов в «гомеровскую» эпоху, перестали быть таковыми для людей античного мира. Плутарх на рубеже I - II веков нашей эры, давая жизнеописание Тесея, основателя Афин, так описывал нравы его современников: «В то время люди имели сильные руки, быстрые ноги и крепкое тело и не знали усталости, но свои природные дары не употребляли ни на что честное и полезное, напротив, они гордились своею не знавшей меры наглостью; их сила находила себе применение в кровожадности и жестокости, - в том, что они брали, обижали и уничтожали всё попадавшееся им по дороге. По их мнению, люди восторгались чувствами стыда, справедливости, беспристрастия и человечности потому, что боялись обижать сами и опасались обиды со стороны обиженного. Сильным, по их убеждению, не следовало думать ни о чём подобном». [4] Плутарх дал описание уровня мышления людей, создавших древнегреческую мифологию. Именно таким представлениям и отвечают образы олимпийских богов, которые отнюдь не лучше людей, но главное их достоинство в их силе и власти. Но у Плутарха этот культ силы вызывает осуждение. И это отличие представлений писателя поздней античности и мышления людей «гомеровского» периода и является показателем пройденного пути развития.

Сам Плутарх жил и творил ещё в то время, когда язычество было господствующей религией, но его понятия и оценки явно выходят за рамки мифологического сознания. Сама система оценок с точки зрения «справедливости, беспристрастия и человечности» делала авторитет языческих богов ничтожным. Плутарх не был исключением из правила. Многими исследователями отмечен кризис мировоззрения, основанного на мифологическом мышлении в эпоху эллинизма ( III – I вв. до н.э.). А.Ф.Лосев характеризовал этот период в развитии античной философии, как период «субъективного индивидуализма». [5] В трагедиях греческих авторов: Софокла и Еврипида виден кризис сложившихся представлений о мире, как арене, где действуют боги и герои, в центр внимания ставится человеческая личность, индивидуальность, страсти и порывы человеческой души. Еврипид отрицает божественное происхождение закона и этических норм. В этой системе оценок есть высота абстрактного мышления и нравственных суждений, которых были лишены создатели мифов. Это уже другой уровень мышления, подготовивший появление христианства с его идеями спасения души, милосердия, покаяния, духовного, нравственного совершенствования.

На этом этапе развития сознания, когда на первый план вышли вопросы развития индивидуальности, её души, проблемы добра и зла, мифология «гомеровского» этапа перестала быть для людей античного мира сосредоточением и отражением их реальной жизни, а стала отвлеченной от жизни детской сказкой, элементом культуры прошлого. Кризис веры, пережитый античным миром, порождён развитием сознания людей, которое вышло за рамки устоявшейся формы мифологического мышления.

Гармония мира осталась в прошлом, мир в сознании людей раскололся на враждебные непримиримые части, между которыми оказался человек. Эта связь между развитием человека и разрушением единства человека с природой и самим собой уже отмечалась философами. В.Якобс, излагая взгляды Шеллинга, пишет: «Итак, мы констатируем: как только разум и свобода вступают в природное состояние людей, прекращается ранее существовавшее единство. Отторжение разумного существа от природы ведёт к познанию зла, к дальнейшему разделению долженствования и воления и тем самым к возможности отступления от принципов, т. е. к моральному злу. Это — возвышение своеволия над всеобщей волей». [6] Человек вышел на уровень проблем, связанных с самим человеком, с его кровожадностью и жестокостью, низменными страстями, противопоставив им терпимость, милосердие, человеческую душу, понимание нравственности. Противоречивость жизни отразилась в дуализме мышления.

Дуализм мышления проявился не только в христианстве. Главным соперником христианства в начале I тысячелетия н.э. в Римской империи был митраизм, дуалистическая языческая система взглядов, в основе которой были представления о борьбе света и тьмы. В Азии с V в. до н.э. распространялся зороастризм, основанный на тех же представлениях. [ 7 ]. Примерно в это же время неоплатонизм формируется в универсальную мировоззренческую систему, построенную на принципах объективного идеализма. С.С.Аверинцев указывает на то, что неоплатонизм имел все черты религии и в III веке н.э. школа неоплатонизма оказала непосредственное влияние на формирование философии христианства, что подтверждает их единую культурную основу. [8] В III веке н.э. возникло и распространилось манихейство, сторонники которого называли себя «поклонники света» и объявили злом всё материальное. [9]

Дуалистические представления существовали в мышлении человека всегда, как отражение противоречивости природы, но этот этап развития абстрактного мышления характерен тем, что в противоречивости жизни человек стал видеть противоборство мировых сил и в центре этой борьбы был человек, осуждённый на необходимость постоянного выбора. На этапе мифологического мышления приоритет в системе оценок имела сила: мифические боги интригуют, обманывают, прелюбодействуют – они отличаются от людей только силой и властью. Для людей поздней античности, которые уже выработали понятия «справедливости, беспристрастия и человечности» авторитет этих богов, а с ними и вся система мифологического мышления утрачивают значение. Об этом ярко пишет Тертуллиан в трактате «К язычникам» [10], подчёркивая, что язычество держится только силой закона, а нравственная и разумная высота – за христианами. Убедительность Тертуллиана обусловлена тем, что общество античного мира доросло до сознания единой для всех людей истины и нравственности. На данном этапе оценка приобретала высоту суждений с точки зрения мировых сил: добра и зла, это была нравственная оценка.

Однако, христианство было не просто дуалистической системой, противопоставлявшей земное и небесное, материю и сознание. Это отличие видно в сопоставлении его с другими дуалистическими системами. К примеру, манихейство, положившее в основу своего учения борьбу Света с Мраком, объявило материю злом и считало своей целью освобождение души от всего материального, в том числе, от власти плоти. Освобождение достигалось путем аскетизма или крайнего изнурения при безудержном разврате. Объявление материального мира злом стало обоснованием для отказа от обязательности любых моральных норм. Л.Гумилев характеризовал это учение, как жизнеотрицание. [11]

Высота христианского мышления в том, что дуалистические противоречия «снимаются» при восхождении к понятию Бога, который стоит над противоречиями, ему приписывается «превосходство над всей совокупностью сущего» ( Ареопагитики) [12], который создал небо, землю и жизнь на земле, в том числе и человека. Понятие «божественного» по Тертуллиану («К язычникам») включает в себя истину и высшую нравственность. Человеку же Богом дана свобода воли и от него зависит его греховность или праведность - Августин («О свободе воли»). [13] И добро и зло, творимые человеком, охватываются Божьим промыслом. Важно подчеркнуть тесную взаимосвязь христианского монизма с проповедью терпимости, ненасилия, любви к ближнему, которые не характерны для дуалистического сознания, отличающегося непримиримостью и максимализмом.

Этот христианский монизм не был исключительным достижением христианской философии, во многом он сформировался под влиянием неоплатонизма – монистической мировоззренческой системы, согласно которой «от Единого (которое вместе с тем есть абсолютное Благо и бог) через Мировой ум ( Нус) и Мировую душу с помощью диалектических превращений выводятся все элементы бытия, вплоть до материи, которая тем самым оказывается инобытием Бога. Всё в природе в большей или меньшей степени божественно и зло, соответственно, выступает не как самостоятельная субстанция, но лишь как отвращение от высшего блага ради низших благ». [14]

Христианство, отражая в элементах дуализма противоречивость жизни, наличие в ней зла и добра, снимало антагонизм, примиряло с этим миром, который как творение Божье – благо, а страдания и муки – путь к спасению. А.П.Каждан удачно назвал христианство «религией снятого дуализма». [15] В отличие от дуалистических систем, фиксирующих противоречия в самом человеке и в обществе, христианство, примиряющее противоречия, объединяющее их – жизнеутверждающее учение. Сама жизнь – фундаментальный критерий истины – определила жизненность христианского учения.

Христианский монизм – был высшим достижением длительного пути развития сознания людей античного общества, который был передан другим народам в виде религии и культурной традиции, но длительное время ещё оставался недосягаемой вершиной для них.

Тот факт, что христианство было порождением античного мира, как-то незаметно выпадает из внимания историков, звание христианского мира прочно присвоено западноевропейским народам, начиная с раннего средневековья. Говоря об античном мире, исследователи и историки обычно отождествляют его с эпохой мифологического мышления, противопоставляя его средневековому христианству Западной Европы. К примеру, М.Т.Дьячок считает, что «специфика культуры тёмных веков (раннего средневековья) может быть понята, прежде всего, как специфика периода осмысления и освоения нового подхода к восприятию мира - подхода христианского в противоположность отжившей античной парадигме мышления». [16]

Такое представление господствует, несмотря на явное противоречие с историческими фактами.

Распространившись во II - III веках в Римской империи, христианство в начале IV века (313г.) при императоре Константине было признано официально, так как никакие гонения результатов не дали, а в 325 г. христианство стало официальной религией Римской империи. Интересно, что в 361 году император Юлиан вновь вернулся к политике веротерпимости, но это не привело к восстановлению язычества. Это свидетельствует о том, что христианство было не просто официальной религией, а было порождено естественным развитием культуры античного общества и соответствовало господствующим представлениям людей.

Ставшая привычной классификация, принятая в истории философии, отделяющая средневековую философию от античной по принадлежности к христианству, затеняет тот факт, что христианство является порождением античной культуры. Первоначальный, наиболее авторитетный этап формирования и развития христианской философии, так называемая «патристика» ( II – VI века н.э.) является существенным элементом культуры античного общества, гибель которого обычно связывают с падением Западной Римской империи в 476 г. н.э. Так называемые «отцы церкви»: Тертуллиан (160-220), Арнобий (ум. в 326г.), Лактанций (250-325), Климент Александрийский (ум. в 215г.), Ориген (185-253г.), Аврелий Августин (354-430) и другие, в сущности, были античными христианскими философами. Их принадлежность к христианству явно не может быть основанием для того, чтобы считать их представителями другой культуры. Однако расстаться с этим стереотипом почему-то никак не хотят. К примеру, А.А.Столяров считает, что «имеет смысл считать патристику христианской античностью в отличие от христианского средневековья [17] , пытаясь сохранить единство христианства и средневековья, хотя гораздо больше оснований говорить о единстве христианства и античности. Христианство было формой мышления, которая отражала уровень развития сознания, достигнутый античным обществом на завершающем этапе своей истории и который западноевропейским народам ещё предстояло достичь.

Маркс писал, что «мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, нет развития; люди, развивающие своё производство и своё материальное общение, изменяют вместе с этой своей деятельностью также своё мышление и продукты своего мышления». [18] Обозревая путь развития, который прошли люди античного мира при неизменности рабовладельческого способа производства, трудно согласиться с этим утверждением. Невозможно отрицать, что сознание раба и сознание рабовладельца или свободного гражданина в значительной мере определялось их социальным положением и местом в материальном производстве, но нельзя отрицать и того, что сознание людей не ограничивается этими рамками и проявляет способность к развитию.

Сознание людей предстает как двухуровневая структура. Один уровень, как уже отмечалось, развивается усилиями индивидуальностей, которые развивают искусство, литературу, драматургию, материальное производство своим творчеством, интеллектом, изобретательностью, предприимчивостью, знаниями и опытом; в результате меняются представления людей, в соответствии с которыми люди формируют и совершенствуют общественное устройство. Всё это закрепляется, «отчуждается» (по выражению К.Маркса) в культурной традиции, в формах мышления, в уровне материального производства, в общественном социальном устройстве. Эти продукты деятельности человека оказывают обратное воздействие на сознание людей, как нажитый опыт предыдущих поколений. Это обратное воздействие уже устоявшихся социальных условий и разделения труда в материальном производстве, действительно, во многом определяет сознание людей, но не исчерпывает его содержания и, прежде всего, это касается индивидуального сознания.

Идеалистическое мышление предполагает самостоятельное существование идей и понятий в отрыве от реального мира. Проявлением этого типа мышления является отделение христианства от античного общества, а также представление о том, что перенесенное с античного общества после его гибели на варваров, оно осталось тем же христианством. Однако, западноевропейские народы, находившиеся ещё на стадии мифологического мышления, приняв христианство, автоматически не становились обладателями всех богатств культурной традиции античности. Принятие христианства ещё не ставило их автоматически на другую ступень развития. Зафиксированный в христианстве уровень мышления западноевропейским народам ещё предстояло достичь. Мифологический уровень мышления западноевропейских народов проявлялся не только в глубоко укоренившихся языческих верованиях, но в узком кругозоре, ограниченном рамками селения, в повсеместной неграмотности, вследствие чего христианская вера усваивалась формально, в неразвитости мышления, в низкой оценке человеческой личности, в культе силы, в повсеместной жестокости.

О формальном, поверхностном понимании сущности христианства подавляющим большинством населения Западной Европы в период средневековья вследствие того, что оно не являлось результатом их собственного развития, свидетельствует длительный процесс его утверждения. На протяжении нескольких веков церковь вела борьбу с сатанизмом, причём и в собственных рядах. За сатанизм в 963 г. был отрешён папа Иоанн XII [19], сатанизм императора Генриха IV стал известен после того, как от него сбежала выданная за него русская княжна, которую он принуждал к участию в тайных оргиях – «чёрных обеднях». [20]. При этом следует отметить, что даже сам факт возможности выбора между Богом и сатаной свидетельствует об уровне мышления, которое воспринимало дуалистическую сторону христианства, но не доросло до христианского монизма, снимавшего дуалистические противоречия.

Другим ярким проявлением дуалистического мышления христиан в эпоху средневековья был аскетизм, основанный на представлении о греховности и низменности реальной мирской жизни. Сам образ жизни в эпоху средневековья, отличавшийся жестокостью и кровожадностью, преклонением перед грубой силой, свидетельствовал о том, что проповедь терпимости, ненасилия, милосердия, любви к ближнему, составлявшая основу христианского монизма ещё не вошла в сознание людей. Даже в XIV – XV веках по свидетельству Б.Рассела: «жестокость была одним из любимейших удовольствий населения». [21]

Не только массовое сознание, но и сознание светской и церковной элит западноевропейского общества длительное время по уровню развития сознания не соответствовали унаследованной от античного мира христианской форме мышления.

Естественной реакцией на низкий уровень развития массового сознания был догматизм христианства, переход от философского осмысления жизни к схоластике. Сам феномен схоластики, основанный на непререкаемости авторитета Священного Писания, невозможно объяснить иначе как наложением на процесс развития сознания формы мышления, привнесенной извне, полученной от другой культуры. Формы мышления, которая была значительно выше уровня массового сознания западноевропейских народов.

Взгляд на средние века, как на «провал» в истории, отчасти оправдан, это был период преодоления варварства, обусловленного низким уровнем сознания людей средневековья.

Понимание ситуации развития в период средневековья, как взаимодействия низкого уровня сознания западноевропейских народов, находившихся на стадии мифологического мышления, с формой мышления, ставшей итогом более чем двухтысячелетнего развития античного мира, позволяет точнее понять характер этого периода. Христианство, как послание более высокоразвитой цивилизации, свыше десятка веков поражало своей глубиной и высотой нравственной позиции, стимулируя развитие сознания западноевропейцев. Это служило подтверждением « богоданности» Священного Писания, с другой стороны, длительное время удовлетворяло духовные запросы и поиски людей средневековья, что обусловило глубоко религиозный характер культуры. Легко понять и тот восторг, который испытывали в эпоху Возрождения люди, воспитанные христианством, когда знакомились с трудами античных писателей и мыслителей, - это была встреча близких родственников. Не только эпоха Возрождения сблизила культуры Западной Европы с античностью. Культурная традиция античного мира была передана с христианским учением. Благодаря этой культурной традиции образованные люди эпохи Просвещения чувствовали большее родство с культурой античности, чем с периодом преодоления варварства в Средние века.

Стереотипы нашего мышления, закрепляющего за каждым историческим этапом отдельный, более высокий тип мышления, сами по себе являются пережитком одностороннего взгляда на движущие силы исторического прогресса.

С идеалистической точки зрения, представляющей историю как самосознание духа, который, отчуждаясь от природы, становится тождественным с самим собой, т.е. с абсолютным духом (Гегель), объяснить такие «провалы» в истории, как период Средневековья, невозможно. Реальная жизнь внесла коррективы в процесс развития человеческого общества, гибель античного мира оборвала строгую преемственность в развитии сознания, - античный мир слишком вырвался вперёд в своём развитии по сравнению с другими народами. Но признать роль реальной жизни, как источника развития сознания идеализм не может по своей природе. Отсюда явно натянутое отождествление Средневековья с христианством, как желание выровнять линию развития, представить античный мир и средневековый период в качестве последовательных ступеней развития духа.

С материалистической точки зрения, представляющей сознание, как производное от материальных условий жизни (марксизм), средневековье является переходом к более прогрессивному, феодальному способу производства, следовательно, - к более высокому уровню сознания. А достижения сознания человека, культурная традиция и «прочие виды идеологии» в соответствии с марксизмом не имеют самостоятельной истории. Более высокий уровень сознания людей античного общества никак не укладывается в марксистскую модель взаимодействия сознания и материального производства.

Развитие жизни, понимаемой в единстве человеческого сознания и его практической деятельности в реальном мире не вписывается ни в идеалистическую, ни в материалистическую систему представлений.

Дуализм сознания людей средневековья явился результатом кризиса мифологического мышления в период разложения родоплеменных отношений. Так же, как в своё время люди античного общества западноевропейцы утратили ощущение гармонии мира. Но для обретения её вновь на основе христианского монизма, опирающегося на идеи терпимости, милосердия, любви к ближнему, людям средневековья необходимо было преодолеть противоречия дуализма внутри человека и противоречия между людьми.

Дуализм мышления, основанного на резком противопоставлении души и греховной, низменной физической природы человека, выражался в господстве нетерпимости, в фанатизме аскетов, уничтожавших власть плоти, в разнузданности, жестокости и кровожадности тех, кто полностью отдавался власти собственных страстей. В реальности такое состояние оборачивалось образом жизни, который Томас Гоббс назвал состоянием «войны всех против всех. Ибо война есть не только сражение или военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путём сражения» [22]. Противоречивость внутренней природы человека обуславливала остроту противоречий между людьми. Никто не чувствовал себя в безопасности.

Условия для преодоления дуализма души и тела были созданы с принятием христианства, монизм которого стал одним из догматов Церкви. Но сознание не развивается вне жизни, как это представляет идеализм, и от того, что западноевропейские народы, минуя рабовладельческий способ производства, сразу перешли к феодальному, их сознание не стало моментально выше сознания людей античного общества, как следует из марксизма. Христианство создавало лишь идеологическую форму для разрешения противоречия, для того, чтобы оно вошло в сознание людей, живущих реальной жизнью, необходимо было разрешение реальных противоречий между людьми, острота которых в эпоху раннего средневековья создавала постоянную угрозу их жизни. Это не были социальные противоречия, потому что сами сословия ещё только формировались, структура общества ещё не устоялась, границы сословий были размытыми, а социальное самосознание отсутствовало совсем. Это были противоречия, обусловленные крайним индивидуализмом, когда каждый сам решал, что хорошо, что плохо и главным аргументом была грубая сила. Крайний индивидуализм вступил в противоречие с общественной формой жизни. Даже в XVII веке Бенедикт Спиноза писал, что «люди скорее следуют руководству слепого желания, чем разума. (…) Но так как люди по природе в высокой степени подвержены этим аффектам, то люди, следовательно, - от природы враги». [23]

Разрешение этих противоречий произошло с утверждением идеи общей власти, государства. Важнейшим элементом развития сознания в эпоху средневековья было постепенное осознание того, что «там, где нет общей власти, нет закона, а там, где нет закона, нет несправедливости… Указанное состояние характеризуется также отсутствием собственности, владения, отсутствием точного разграничения между моим и твоим. Каждый человек считает своим лишь то, что он может добыть, и лишь до тех пор, пока он в состоянии удержать это». [24]

Осмысление этого процесса произошло значительно позже в работах Томаса Гоббса, Бенедикта Спинозы, Джона Локка и других философов Нового времени. В более позднем осмыслении процессов реальной жизни также есть своя закономерность, - взгляды мыслителей являются отражением достигнутого уровня мышления.

Люди средневековья в большинстве своём не задумывались над вопросами государственного строительства, и идеи государства, законности, порядка и справедливости входили в сознание как неизбежный выход из постоянного состояния страха за собственную жизнь, через длительный период враждебности и разобщённости, феодальной междоусобицы, непрекращающегося кровопролития.

С утверждением феодальных государств, в рамках которых формировались западноевропейские народы, противоречия между людьми не исчезли, но непосредственная угроза жизни отступила – противоречия «сняты». Освобождение от страха было непременным условием дальнейшего развития сознания. Утверждение феодальных государств означает, что в сознании людей утвердились представления о терпимости, справедливости, законности. Только после этого наступило время для христианского монизма в массовом сознании людей.

Развитие сознание на этих примерах предстает как восхождение к представлениям более общего характера, более абстрактным. С высоты этих более абстрактных представлений противоречия, ранее представлявшиеся неразрешимыми, обретают единство. Если люди раннего средневековья считали лучшим способом разрешения противоречий между людьми поединок, то с утверждением представлений о единой для всех справедливости, такой способ стал рассматриваться как проявление дикости. С точки зрения дуалистических представлений о противостоянии Бога и сатаны, добра и зла, верность Богу выражалась в аскетизме, в уходе от реальной, мирской жизни, максимально обострялся конфликт между душой и физической природой человека. Более высокая точка зрения на Бога, как «распорядителя всего сущего» (Фома Аквинский), охватывающего и добро и зло, примиряла внутренний мир человека, возвращала его самого в реальную жизнь.

С точки зрения психологии «при абстрактной установке мы отвлекаемся от конкретных свойств предметов и явлений. В своих действиях мы ориентируемся более отвлечённой точкой зрения, будь то категория, класс или обобщенное значение, перед которыми отступают конкретные объекты. Мы отделяем себя от данного чувственного впечатления, и конкретные вещи предстают перед нами как частные случаи или репрезентации некоторых категорий». [25]

Можно сделать вывод о том, что развитие абстрактного мышления – необходимый элемент развития сознания человека. С помощью абстрактного мышления человек формирует представления, которые помогают ему преодолеть раздирающие его и общество противоречия. Но из множества представлений, формируемых людьми, реальная жизнь, общественная практика производит отбор, определяя их жизненность.

С утверждением христианского монизма в сознании утвердилось позитивное отношение к миру, которое, как божественное творение – благо, а страдания и мучения человека – путь к спасению. Это обретённое в эпоху Возрождения внутреннее единство и единство человека с природой, человека, который «охватывает своей человеческой потенцией Бога и весь мир» (Николай Кузанский) [26] стало мощным толчком развития человеческого сознания в странах Западной Европы. Но на новом уровне развития сознания человек вышел на новый уровень противоречий. На место вопроса о победе добра и зла, встал вопрос о путях достижения царства справедливости. Освободившись от религиозного догматизма, сознание создало новую систему представлений, где на первый план вышли противоречия между душой и телом, сознанием и материей. Вновь сознанием человека овладел дуализм, основанный на противопоставлении идеализма и материализма.

Появление материализма, как системы взглядов, было исторически закономерным этапом развития сознания, как отражение реальной жизни, в которой именно материальная сторона жизни человека стала бурно развиваться. Это не могло не войти в противоречие с представлениями идеализма о низменности, греховности, порочности физической природы человека и всего материального.

Марксизм, синтезировавший достижения материализма французских просветителей и Фейербаха, а также идеалистической немецкой классической философии, был высшим достижением мышления западноевропейского общества. Высшим, но не всеобщим: общество стран Запада по идеологическим причинам отвергло марксизм и материализм, как обоснование тоталитаризма, заклеймило их как идеологию, враждебную христианским и гуманистическим ценностям, «открытому обществу», правам и свободам личности. Лишив систему представлений естественного противоречия, искусственно были созданы условия для застоя, мышление затормозилось в развитии. Массовое сознание людей, которые в наше время уже перестали быть врагами по идейным причинам, уже давно опередило развитие западной философии, которая по идеологическим причинам отвергает научный подход, рациональность, диалектику, игнорирует достижения марксизма.

Дуализм идеализма и материализма также наибольшую остроту имел в начальный период своего распространения – во второй половине XIX - в начале XX века, в эпоху социальных потрясений на почве классовых противоречий. Оформившись в две противоборствующие идеологические системы, дуализм представлений остался и внутри каждой из них, но в разном соотношении.

В странах Запада, основу идеологии которой составлял идеализм, представления массового сознания сочетают в себе, казалось бы, непримиримые, противоречивые представления. Сугубо материалистический образ жизни западного общества основан на представлениях прагматических и даже примитивно утилитарных, на представлениях о счастье, как шестизначном счёте в банке, об «американской мечте», как, прежде всего, о материальном успехе. Наряду с этим сознание людей Запада включает в себя представления, основанные на религии, либо на гуманистических учениях с их проповедью ненасилия, пацифизма, прав и свобод личности, характерной чертой которых является неприменимость к реальной жизни. Дуализм мышления проявляется на Западе в противоречии между практической деятельностью и нравственными ценностями, которые они на словах исповедуют.

Система представлений, которые сложились в нашей стране, также включает в себя и идеалистические и материалистические элементы. К 1917 году в нашей стране ещё не было устоявшейся традиции идеализма, массовое сознание отличалось религиозным мышлением, основанным на вере и православном мистицизме, которое на Западе уже в значительной степени было преодолено развитием рационального мышления. Отсталость развития сознания в значительной степени была обусловлена многочисленными пережитками феодализма. Мы только подошли к той черте, когда развитие индивидуального сознания вступило в острое противоречие с сословной формой общества. Страны Запада прошли этот этап развития на 2 – 3 столетия раньше. С этой точки зрения, несмотря на многочисленные жертвы и потери, понесённые нашим народом, революция дала простор дальнейшему развитию сознания людей, сломав сословные преграды между людьми, подняв уровень их самоуважения. Однако, сознание так резко измениться не может, уровень религиозного мышления, господствовавший в сознании, с его потребностью в вере, сформировал культ Сталина, культ партии. Социализм был порождением не научного коммунизма, а религиозного мышления, господствовавшего в массовом сознании России в начале XX столетия, марксизм был лишь его официальной идеологией.

Естественной реакцией перенесения более высокого уровня мышления, зафиксированного в марксизме, на низкий уровень массового сознания народов России стал догматизм. Как в своё время стало догматическим христианство, перенесённое с античного общества на западноевропейских варваров.

Дальнейшее развитие сознания в нашей стране прошло под идеологическим влиянием исторического материализма, который стал идеологией социализма, и в этом также была своя закономерность. Этот дуализм сознания сопутствовал всей истории Советского Союза, соединяя в себе представления, которые, казалось бы, совершенно не совместимы. С одной стороны - религиозное мышление, основанное на слепой вере в мудрость вождей, схоластический стиль философствования, догматизм, с другой стороны, - самый передовой метод научного познания мира, ориентирующий на изучение явлений реальной жизни в их диалектической взаимосвязи и развитии. С точки зрения развития сознания – исторический материализм был высшим достижением мышления западноевропейского общества и той идеологической формой, которая стимулировала развития сознания в нашей стране.

Этот исторический парадокс ещё требует вдумчивого объяснения: развитое сознание западноевропейского общества избрало отсталую с точки зрения развития мышления идеологию, а менее развитое сознание народов Советского Союза – самую передовую. Содержание этого идеологического противостояния было совершенно различным: в странах Запада развитие сознание тормозилось и до сих пор тормозится устаревшей идеологией, в странах Советского Союза – развитие сознания стимулировалось формой мышления, которая была достижением западноевропейского общества.

Мы, в сущности, доросли до марксизма только к концу XX века, преодолев религиозное мышление, но тогда социализм потерпел крах, сначала - в нашем сознании, затем – как политическая система. Этот вывод необходимо нам усвоить: не Запад победил в «холодной войне», а развитие нашего сознания преодолело то мышление, которое было основой социализма, а точнее его сталинской модели.

Усвоив метод исторического материализма с его диалектикой, историзмом, стремлением к рассмотрению явлений в их взаимосвязи и развитии, мы испытываем разочарование, знакомясь с достижениями мысли в странах Запада. Руководствуясь этим же методом, мы видим ограниченность марксизма, абсолютизировавшего взаимосвязь материальных условий жизни с его сознанием. Мы не можем не видеть, что материальные условия жизни сами являются показателем развития сознания человека, а их влияние – лишь обратная связь продуктов деятельности человека на него самого. Мы, освоив наиболее передовой стиль мышления, сейчас свободны от идеологического давления, открыты всему новому, готовы к дальнейшему развитию сознания, которое и является движущей силой исторического развития.

Литература:

  1. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. // Энциклопедия философских наук. М., 1977. Т.3.С.222.
  2. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.: Правда , 1990.
  3. Гольдштейн К. Абстрактное и конкретное поведение.//Хрестоматия по общей психологии. Вып. III . М., 1998. С.30-31.
  4. Плутарх. Избранные жизнеописания. В двух томах. Москва. Издательство «Правда».1990. Т.1, с.31.
  5. Лосев А.Ф. История античной философии в конспективном изложении. М., ЧеРо, 1998. С. 71.
  6. Якобс В. Происхождение зла и человеческая свобода или трансцендентальная философия и метафизика. // Вопросы философии. – 1994. - №1.
  7. Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. – М.: Айрис-пресс, 2003. -384с., с.171
  8. Аверинцев C . C . «Судьбы европейской культурной традиции в эпоху перехода от античности к средневековью».// Из истории культуры средних веков и Возрождения. - М., 1976. - С. 17-64.
  9. Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. – М.: Айрис-пресс, 2003. -384с. – с.187.
  10. Тертуллиан. Избранные сочинения. М.: Прогресс, 1994. 448 с.
  11. Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. – М.: Айрис-пресс, 2003. -384с. – с.187-188.
  12. Ареопагитики .//Мистическое богословие. Изд. «Путь к истине». Киев, - 1991г. с.10.
  13. S. Aurelii Augustini Hipponensis episcopi De doctrina Christiana libri quattuor // PL. T. 34. Col. 35-81.
  14. Каждан А.П. Византийская культура - М.: «Наука», 1968.
  15. Каждан А.П. Византийская культура - М.: «Наука», 1968.
  16. Дьячок М.Т. Типологические особенности культуры «тёмных веков». Наука. Университет. 2003. Материалы четвёртой научной конференции преподавателей и студентов. – Новосибирск, 2003. – с. 19-23.
  17. Столяров А.А. Патристика. Понятие о патристике и её основные особенности./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.246-252.
  18. Маркс К. Немецкая идеология// К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Издание второе. Москва. 1955. т.3, с.25.
  19. Вебер Г. Всеобщая история в 15 тт. 2-е изд. М., 1893-1896. т.6, с.79-85.
  20. Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. М,. 1968, с. 126-127.
  21. Рассел Б . Жизнь в средние века . // Russell В . Why I Am Not a Christian and Other Essays. London: Alien & Unwin, 1957.
  22. Томас Гоббс. Сочинения в двух томах. М., 1989-1991. т.2, с.95.
  23. Бенедикт Спиноза. Избранные произведения в 2-х тт.М., 1957. т.2 с.294.
  24. Томас Гоббс. Сочинения в двух томах. М., 1989-1991. т.2 с.97-98.
  25. Гольдштейн К. Абстрактное и конкретное поведение.//Хрестоматия по общей психологии. Вып. III . М., 1998. С.30-31.
  26. Кузанский Н. Сочинения в 2-х т. М., 1979 - 1980. - т.1, с.259.

 

Ваши комментарии к этой статье

 

23 дата публикации: 01.09.2005