Мысли

9.Всевышний приводит к вере людские умы доводами, а сердце – благодатью, ибо Его орудие – кротость, а вот пытаться обращать умы и сердца силой и угрозами, значит поселять в них ужас, а не веру, terrorem potius quam religionem (скорее устрашением, чем поучением, лат.)

17. Чем умнее человек, тем больше своеобычности видит он в каждом, с кем общается. Для человека заурядного все люди на одно лицо.

40. Хорошо, когда, назвав кого-то, забывают прибавить, что он «математики», или «проповедник», или отличается красноречием, а просто говорят: «Он – порядочный человек». Мне по душе лишь это всеобъемлющее свойство. Я считаю дурным признаком, когда, при взгляде на человека все сразу вдруг вспоминают, что он написал книгу: пусть столь частное обстоятельство приходит на ум лишь в случае, если речь заходит именно об этом обстоятельстве (Ne quid nimis. – Ни в чём излишка, лат.): иначе оно подменит собой самого человека и станет именем нарицательным. Пусть о человеке говорят, что он – искусный оратор, когда разговор касается ораторского искусства, но уж тут пусть не забывают о нём.

43. Доводы, до которых человек додумался сам. Обычно кажутся ему куда более убедительными, нежели те, что пришли в голову другим.

64. Говоря о своих книгах, иные авторы то и дело твердят: «Моя книга, моё толкование, мой труд по истории» - и тому подобное. Точь-в-точь как те выскочки, которые обзавелись собственным домом и не устают повторять: «Мой особняк». Лучше бы говорили: «Наша книга, наше толкование, наш труд по истории», потому что, как правило, там больше чужого, нежели их собственного.

81. Познaем самих себя: пусть при этом мы не обретём истину, зато хотя бы наведём порядок в собственной жизни, а для нас это дело насущное.

87. Живущий в скверне твердит, что он-то и следует законам природы, а вот блюдущий нравственную чистоту ими пренебрегает: как отплывающим на корабле мнится, будто все стоящие на берегу быстро отступают назад. И правый, и неправый отстаивают свои убеждения одинаковыми словами. Чтобы судить безошибочно, нужна неподвижная точка отсчёта. Стоящий в порту правильно судит о плывущих на корабле; но где тот порт, откуда мы могли бы правильно судить о вопросах нравственности?

101. Почему нас нисколько не сердит хромой на ногу, но так сердит хромой разумом? Дело просто: хромой на ногу признаёт, что мы не хромоноги, а недоумок считает, что это у нас ум с изъяном, потому он и вызывает у нас не жалость, а злость.
Эпиктет ставит вопрос ещё прямее: «Почему мы не возмущаемся, когда говорят, будто у нас болит голова, но возмущаемся, когда говорят, что мы не умеем здраво мыслить или принять здравое решение?» А дело в том, что мы твёрдо уверены: голова у нас не болит и ноги не хромают, но отнюдь не так уверены в здравости наших решений. Мы искренне верили в нашу правоту, но вот встретили человека, который думает иначе, и сразу потеряли уверенность, а что уж говорить, если решение кажется нелепым не одному человеку, а многим людям, ибо предпочесть собственное разумение разумению множества себе подобных и трудно, и чересчур дерзко. Что же касается хромоты, тут нам всё ясно.

114. Всякий раз мы смотрим на вещи не только с другой точки зрения, но и другими глазами – поэтому и считаем, что они переменились.

170. Человек чувствует, какая малость – все доступные ему наслаждения, но не понимает, какая тщета – все чаемые; в этом причина людского непостоянства.

183. Стоит нам увлечься каким-нибудь делом - и мы тотчас забываем о долге: например, мы в восторге от какой-нибудь книги, вот и утыкаемся в неё, пренебрегая самыми насущными делами. В таких случаях следует взяться за что-нибудь очень скучное – и тогда, под предлогом, что у нас ест дело поважнее, мы возвращаемся к исполнению долга.

196. Т щ е т а н а у к. Если я не знаю основ нравственности, наука об окружающем мире не принесёт мне утешения в дни горестных испытаний, а вот основы нравственности утешают и при полном незнании наук о предметах окружающего мира.

210. Вне всякого сомнения, человек сотворён для того, чтобы думать: это и его главное достоинство, и главное дело всей жизни, а главный долг – думать, как ему приличествует. Что касается порядка вещей, то начинать следует с размышлений о самом себе, о своём Создателе и о своём конце.
А о чём думают в свете? Отнюдь не об этих материях, а о том, как бы поплясать, побряцать на лютне, спеть песенку, сочинить стишки, поиграть в кольцо и т.д., повоевать, добиться королевского престола, ни на минуту не задумываясь над тем, что же это значит - быть королём, быть человеком.

233. «За что ты меня убиваешь?» - «Как за что? Друг, да ведь ты живёшь на том берегу реки! Живи ты на этом, я и впрямь был бы злодеем, совершил бы неправое дело, если бы убил тебя, но ты живёшь по ту сторону, значит, дело моё правое, и я совершил подвиг».

249. ... Н е п р е р е к а е м о с т ь. – Если вам говорят – такое-то правило должно быть основой вашей веры, помните, ничему не следует верить, пока ваша душа сама не раскроется вере, словно ничего похожего вы прежде не слышали.
Вера должна держаться на голосе вашего собственного разума и на согласии с самим собой, а не на чьих-то требованиях уверовать.

257. Величие человека – в его способности мыслить.

258. Я легко представляю себе человека безрукого, безногого, безголового (ибо только опыт учит нас, что голова нужнее ног), но не могу себе представит человека, не способного мыслить: это уже будет не человек, а камень или тупое животное.

265. М ы с л я щ и й т р о с т н и к. Наше достоинство – не в овладении пространством, а в умении здраво мыслить. Я ничего не приобретаю, сколько бы ни приобретал земель: с помощью пространства Вселенная охватывает и поглощает меня, как некую точку; с помощью мысли я охватываю всю Вселенную.

322. Судить о добродетели человека следует не по его порывам, а по будничным делам.

364. Людей можно разделить лишь на три категории: к первой относятся те, что обрели Бога и служат Ему; ко второй – те, что, не обретя, ищут Его; к третьей – те, что существуют, не обретя и не утруждая себя поисками. Первые разумны и счастливы, третьи безумны и несчастны, те, что посередине – несчастны и разумны.

380. Если бы нам еженощно снилось одно и то же, оно трогало бы нас ничуть не меньше, чем ежедневная явь. Если бы какой-нибудь ремесленник твёрдо знал, что каждую ночь, двенадцать часов кряду, будет грезить, что стал королём, думаю, он был бы почти так же счастлив, как король, которому каждую ночь, двенадцать часов кряду, снилось бы, что он стал ремесленником.
Если бы нам еженощно снилось, что за нами гонятся враги, и нас терзали бы эти мучительные видения, если бы чудилось, что целые дни с утра до вечера чем-то заняты, как оно бывает во время путешествий, мы тяготились бы этим немногим меньше, нежели наяву, и точно так же боялись бы уснуть, как боимся проснуться, когда нам и впрямь грозят подобные беды. Да, такие сны и впрямь не лучше такой яви.
Но сны непохожи один на другой, а если и похожи, то всё-таки чем-то разнятся, потому и действуют на нас не так сильно, как явь, более устойчивая и неизменная, хотя и она не совсем устойчива и тоже меняется, но не так быстро, разве что во время путешествий, и тогда мы говорим: «Мне кажется, я грежу», - ибо жизнь есть сон, лишь менее отрывистый.

395. В вопросах веры следует быть до конца честным: истинные язычники, истинные иудеи, истинные христиане.

416. Природа отмечена такими совершенствами, что всем должно быть ясно: она отражает образ Бога; вместе с тем природа отмечена такими недостатками, что всякому должно быть ясно: она всего-навсего лишь отражает Его образ.

446. Ели вечное Существо существует хотя бы мгновение, Оно существует всегда.

447. Непостижимо, что Бог есть, непостижимо, что Его нет; что в нашем теле есть душа, что у нас нет души; что мир был сотворён, что он никем не сотворён, и т.д.; что первородных грех был свершён, что он не был свершён.

457. «Я немедля отказался бы от мирских наслаждений, если бы верил в Бога», - так обычно говорит безбожник. А я так отвечаю на это: «Вы немедля поверите в Бога, как только откажитесь от мирских наслаждений». Так что первый шаг должны сделать вы. Я внушил бы вам веру, если бы мог, но это не в моей власти, и, значит, не в моей власти проверить, так ли оно было в действительности, как вы говорите. Но в вашей власти отказаться от наслаждений и проверить, так ли оно будет в действительности, как говорю вам я.

475. Люди нередко путают воображаемое чувство с чувством истинно сердечным, поэтому им кажется, что они уже вступили на путь праведный, хотя на самом деле ещё только собираются вступить на него.

479. Мы постигаем истину не только разумом, но и сердцем: именно сердце помогает нам постичь начало начал, и тщетны все усилия разума, неспособного к такому постижению, опровергнуть доводы сердца. Пирроники, которые лишь этим и занимаются, зря тратят время. Мы знаем, что ничего не примыслили, а бессилие доказать нашу правоту с помощью разума свидетельствует не о шаткости обретённого нами знания, как утверждают пирроники, а о слабости этого самого разума. Ибо мы не менее твёрдо убеждены в том, что наравне с существованием пространства, времени, движения, чисел, существует некое начало начал, нежели во всём, чему нас научил разум. Вот на эти знания, обретённые с помощью сердца и инстинкта, должен опираться разум, из них он должен исходить в своих рассуждениях. Сердце чувствует, что пространство трёхмерно и что чисел бесконечное множество, и уж потом на этой основе разум доказывает, что два возведённых в квадрат числа никогда не бывают равны друг другу. Основные начала мы чувствуем, математические положения доказываем, то и другое непреложно, хотя приобретаются эти знания разными путями. И равно смешно, равно бесплодно разуму требовать от сердца доказательств существования начала начал – иначе он не поверит в него, - а сердцу требовать от разума чувством воспринять математические положения – иначе оно их отвергает.
Итак, подобное бессилие разума должно сбить спесь с него, жаждущего быть полномочным судьёй всем и всему, не поколебав при этом нашей уверенности. Будь на то Господня воля, мы никогда не нуждались бы в нём и всё существенное познавали бы с помощью инстинкта и чувства. Но природа отказала нам в этом благе, она отмерила нам более чем скудные познания именно в самом существенном, меж тем как все прочие сведения мы и впрямь обретаем с помощью разума.
Вот почему те, кого Бог сподобил обрести веру по велению сердечного чувства, так счастливы, а их убеждения так неколебимы. Что же касается всех прочих, нам остаётся одно – склонять этих людей к вере доводами разума в ожидании, пока Господь не откроет их сердцам истину, ибо только вера, идущая от сердца, возвышая человека над всем человеческим, обещает ему вечное спасение.

481. Человек не умом, а сердцем чувствует Бога. Это и есть вера: не умом, а сердцем чувствовать Бога.

681. На свете существует лишь два рода людей: праведники, считающие себя грешниками, и все остальные, то есть грешники, считающие себя праведниками.

682. Мы в долгу перед любым человеком, который говорит нам о каких-то наших недостатках, ибо он уничижает нас, открывая глаза на то, каким презрением мы окружены. От презрения он, разумеется, нас не спасает, слишком много у нас всяческих недостатков, зато готовит к делу самоочищения, к попыткам исправить хотя бы один единственный недостаток.

737. Сравнивай себя ни с другими людьми, сравнивай себя только со Мной. Если не находишь Меня в том, с кем себя сравниваешь, значит, он – сквернавец. Если находишь – можешь сравнивать. Но кого ты сравниваешь? Себя или Меня в тебе? Если себя – значит, сравниваешь сквернавца. Если Меня – ты сравниваешь Меня со Мною же. Ибо Я – Господь Бог во всём и всех.
Я часто говорю с тобой и подаю и подаю тебе советы, потому что твой вожатый не может с тобой говорить, а Я не хочу оставить тебя без Вожатого. И, может быть, Я говорю с тобой, вняв Его молитвам, и, значит, Он наставляет тебя, но ты об этом не ведаешь.
Ты не искал бы Меня, если бы уже не обрёл. Так что не снедай себя тревогой.

744. Д о к а з а т е л ь с т в о б ы т и я И и с у с а Х р и с т а. - Всё великое, что было сказано Иисусом Христом, сказано Им так просто, словно Он заранее ничего не обдумывал, и вместе с тем так точно, что сразу становится ясно – Он обдумывал каждое слово. Можно ли не восхищаться подобной ясностью и подобным простодушием!

758. «Испытывать» и «вводить в заблуждение» далеко не одно и то же. Господь испытует, но никогда не вводит в заблуждение. Испытывать – значит создавать обстоятельства, которые ни к чему не понуждают, но дают возможность людям, не исполненным любовью к Господу, совершать определённого рода поступки. Вводить в заблуждение – значит понуждать людей сделать неверный вывод и пойти по ложному пути.

 

Цитируется по книге:
Блез Паскаль. Мысли. СПб.: «Северо-Запад», 1995.

 

 

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№13 весна 2003 г дата публикации: 1.03.2003