Ю.Ю. Будникова

 

Творческое наследие Н.К.Рериха и «русская идея»

 

Доклад на Международной научной конференции «Живая Этика и Культура.

Идеи наследия семьи Рерихов в нашей жизни»,

Санкт-Петербургский Государственный Университет культуры и искусств, 11-12 февраля 2011г.

 

 

Новую связь земли с небом созидаем.

(М.М. Из дневников Е.И.Рерих)

 

…Государство и человечество начали усиленно подтачивать основы
Культуры, Культуры Духа, без которой наше пребывание на земле
становится, прежде всего, бессмысленным.

(Н.К.Рерих - барону М.А.Таубе)

 

В творчестве Н.К. и Е.И. Рерихов встречается понятие Новой Страны, которое нужно осмыслять в контексте развития русской философcкой, историософской и социальной мысли. Это полифоническое понятие органично продолжает на новом уровне поиски русской мысли XIX и XX веков.

Попытаемся проследить эволюцию образа Новой Страны (Его Страны («Его» - т.е. Майтрейи, Мессии), Страны Нового Мира) и органично с ней связанного Нового Города (Звенигорода, Храма будущего).

Первые прозрения в эту тему появляются в творчестве художника уже в 1904 - 1905 гг. (картина «Сокровище ангелов» и тематически связанная с ней работа «Архангел»), а затем в так называемой «пророческой» серии картин Н.К.Рериха, написанной в 1911 - 1914 гг. [1], т.е. на пороге тех событий, которые потрясли и изменили мир и в которых активное сознательное участие довелось принять семье Рерихов. На вышеупомянутых картинах впервые появляются символические образы Града Небесного (Белого города), а затем града обречённого.

Не забудем, что Н.К.Рерих был символистом в искусстве; важно помнить, анализируя его картины и тексты, про этот особый образ восприятия действительности и взаимодействия с нею у целого поколения русских творцов. Символисты интуитивно чувствовали, что более глубоким и объективным методом является не рациональное, а иррациональное постижение действительности. Символ и миф как способы выражения и постижения законов мироздания - важная особенность творчества символистов [2]. В начале ХХ века Н.А.Бердяев писал: «В основе мистико-символического Знания лежит не философема, а мифологема. Понятие порождает философему, а символ порождает мифологему… Миф есть реальность, и реальность несоизмеримо большая, чем понятие… Миф изображает сверхприродное в природном, сверхчувственное в чувственном, духовную жизнь в жизни плоти. Миф символически связывает два мира» [3].

 

 

«Сердце мира»

 

Н.К.Рерих нередко прибегал в своём искусстве к такому приёму, как реплика, заключающемуся во введении в авторский контекст известного образа, нагруженного культурной семантикой. Самые известные примеры такого рода - Йеллингский камень в «Сокровище ангелов», Турфанская мадонна, Прекрасная Ута («Держательница мира») и др. Реплика - изобразительный аналог «скрытой цитаты». Она связана и с понятием концепта, введённым акад. Д.С.Лихачёвым. Концепт в культуре представляет собой нечто вроде алгебраического заместителя сложного значения. Задачей зрителя, читателя, исследователя становится «прочесть» такой художественный текст со всеми вложенными в него цивилизационными смыслами.

В 1905 году на картине Н.К.Рериха «Сокровище ангелов» впервые является зрителю белокаменная Твердыня, за стенами которой цветёт райский сад. В 1911 г. году на картине «Пречистый град врагам озлобление» вокруг несокрушимых белых стен уже бушует пламя. Работая над картиной, художник пишет жене из Нейенара: «Белый город со святыми внутри окружён пламенем, и демоны кидают камни в него» [4].

Белые стены и башни - в огненных клубах и языках пожарищ - возникают в 1912 году и на картине «Ангел последний» [5]. И тот же ангел, что и в «Сокровище ангелов», стоит с копьём и мечом, только одежды его из белых стали алыми.

В символ-концепт града художник вкладывает века духовного опыта и духовного знания. Художественный и метафизический прообраз белого города - Небесный Иерусалим (Новый Иерусалим, Святой Град).

Напрямую связанная с идеей Спасения, тема Небесного Иерусалима оказывала влияние практически на все сферы христианской культуры. Ещё у ветхозаветных пророков Исайи и Иезекииля были видения Небесного Иерусалима, Псалом 86 полностью ему посвящён. Видение Святого града было у Василия Великого и других. Но самое прекрасное описание Небесного Иерусалима содержится в Апокалипсисе.

Иконографическая интерпретация Пречистого града у Рериха синтезировала традиции разных культур, которые объединяет, однако, идея sacrum palatium (священного дворца) - особо торжественной небесной архитектуры, знаменующей переход в иной мир.

На Руси по образу «Cвятого града» строились кремли и монастыри, символизируя преображённое пространство, отгороженное от профанного мира, устроенное на началах лада, чина, благолепия, в котором небо становится ближе к земле. Яркий пример - Новый Иерусалим под Москвой, самим названием подчёркивающий свою функцию. В «Сокровище ангелов» стены и башни небесного города отчётливо напоминают Спасо-Евфимиевский монастырь, изображённый на одном из этюдов «древнерусской серии» Рериха 1903 - 1904 гг. В виде древнерусского монастыря с центральным храмом, охраняемого ангелом, изобразил Николай Рерих небесную обитель в 1916 году на картине «Белый город».

Говоря об образе Небесного Иерусалима, следует вспомнить, что Рерих несколько раз изображал его и в своей религиозной живописи - эскизах для мозаик и фресок. Как показал искусствовед Е.П.Маточкин, религиозные сюжеты Н.К.Рериха часто были аллюзиями на важные, поворотные события в русской истории [6]. Таким образом, связь событий духовной и «физической» истории, их повторяемость и общность определённых «моделей развития» была для художника очевидна.

Один характерный элемент в картине Н.К.Рериха «Пречистый град врагам озлобление» отсылает нас к знаменитой иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» (ок. 1560), хранящейся в Третьяковской галерее. Это - круг пламени, в который помещён город. Но если на древнерусской иконе этот пожар окружает земной город, из которого исходит в Небесный Иерусалим воинство, то у современного художника он бушует уже вокруг Небесного града. Кстати, на варианте этой картины 1912 года [7] появляется летящая фигура всадника. Интересно, что образ воинства Небесного Царя, неразрывно связанный с духовным подвигом, будет центральным в первой книге цикла Живой Этики - «Листы Сада Мории. Зов» (1921 - 1924). Вообще, эта книга, особенно вторая её часть, «Озарение», является своего рода развёрнутым комментарием к упомянутой иконе и рериховской «пророческой серии».

К 1920 году относится ещё один яркий художественный образ Небесного Града у Рериха - в картине «Святой Глеб-хранитель», имеющей авторский подзаголовок «Святые ушли - Глеба хранителем поставили». Хочется задать вопрос: куда ушли? Не дозором ли, не на сражение ли?

 

 

«Град обречённый»

 

Но не будем забегать вперёд, посмотрим, как накануне Первой мировой войны воспринимает художник состояние современной ему цивилизации. Каков смысл «Града обречённого» (картина 1913 года) [8]? Какой город погрузился во мрак на картине «Зарево» (1914, повтор в 1931)? И уже позднее, на пороге Армагеддона (Второй мировой войны), откуда бегут люди, освещённые зловещим пламенем [9]?

На основе имеющихся архивных и искусствоведческих данных можно предположить, что прообразом града обречённого послужил Содом, из которого Господь вывел Лота и на который обрушилась Божья кара. Вероятно, аналогичным виделось Рериху положение современной ему цивилизации накануне Мировой войны. Пока мы говорим о Первой, но специально обратили внимание, что перед Второй мировой и во время войны Рерих повторил сюжеты.

Скорую развязку драмы Рерихи уже в начале ХХ века ощущали гораздо острее подавляющей массы современников [10]. Гибельный кризис современной ему цивилизации художник представил зримо перед согражданами. Град обречённый, безблагодатный Содом - это и есть символы старого мира, земного ветхого сознания [11]. А в переводе на исторический язык - знаки приближающихся катастроф, смен правительств, общественных отношений, экономических формаций в Европе, а чуть позднее в Азии (и ещё шире - развал колониальной системы) вследствие мировых войн.

Картинами пророческой серии художник не пытается внушить зрителю чувство безнадёжности, хотя вызывает ощущение надвигающейся опасности. Призыв мастера - обратиться к духовной твердыне.

 

 

Строим и разрушаем мыслью

 

На картине «Сокровище ангелов» главная святыня Небесного Града - краеугольный камень мироздания, источник энергий созидания и разрушения, открывается людскому взору.

В 1908 году художник публикует в журнале «Слово» фактическое истолкование сюжета картины, написанное белым стихом.

 

За двенадцатым небом стоят города ангельские, чистые.

Сами Власти там правят бесплотные.

[…]

Всё спокойно, и добро, и зло.

За долиною, за горбатым холмом,

За древами бытия лежит сокровище ангелов.

Самоцветный камень.

В нём добро и зло.

Краеугольный камень.

На нём мир стоит.

Вся земная твердь на камень опирается.

Бытие всё на камне узорами начертано.

Пуще всего хранят камень архангелы.

Архистратиг сам у камня дозор ведёт.

[…]

Непутёвый не разбил бы их сокровище.

Как бы врозь не пошло и добро и зло.

Как бы зверь не пожрал мучимого.

Сокровищем держатся все города ангельские.

Без сокровища-камня - разлетятся ангелы.

Всем конец придёт [12].

 

«Всё спокойно, и добро, и зло», - выражение закона единства противоположностей, состояния равновесия начал. «Как бы врозь не пошло и добро и зло», - озабоченность человека, прошедшего уже через опыт Первой русской революции, открывшей череду потрясений ХХ века, когда расстроились основы человеческого бытия. Кстати, написано это в год, когда был убит Столыпин. Многие историки считают это точкой, с которой Россия необратимо повернула к большевизму.

Важной в символическом и психологическом плане является картина «Дела человеческие» (1914). Груда поверженных строений - это не только аллегорическое выражение гибели от немецких снарядов Реймского собора или Лувенской библиотеки, это символ разрушенных храмов в душах человеческих. Одичание - это развал в мыслях, это отсутствие психической сложности и духовной слаженности. И из духа же должно идти новое строительство, чтобы на земле вновь возникли «священные дворцы». Строим и разрушаем мыслью - не раз повторяли Рерихи и их Учителя. Недаром и про отношения между людьми в языке используются слова «строить», «складываются». Зримое подтверждение этого механизма не единожды возникает в картинах Рериха. Модели храмов, которые держат в руках святой муж на эскизе панно «Благие посетившие», св. Сергий на одноимённой картине, священники в «Звенигороде» - точное художественное выражение закона симпатической связи. Собственно, и на известной картине «Мадонна-Защитница» («Sancta Proteсtriх») вполне реальные архитектурные объекты не просто памятники, требующие защиты, это духовные достижения Христианского мира, которым грозит гибель и которые находятся под покровом высших сил. Они образуют на наших глазах с помощью мастера новый город.

Здесь необходимо, хотя бы пунктиром, провести связь между художественными образами Н.Рериха и философскими образами, возникающими в работах русского мыслителя С.Булгакова. В системе Булгакова устойчивый абсолют - «град небесный» - дополняется непрестанным движением к нему - «градом земным». Последний понимается как некий результат истории, к которому сводится её положительное содержание. Он есть следствие сознательных созидательных усилий людей. Но усилия эти не направлены на осуществление одного какого-то чёткого проекта: «град земной» не дан в умозрительном построении ни одному из живущих, он строится, по выражению Булгакова, «частями, и целое не вмещается в сознание строящих» [13]. Совокупность подобного рода устремлений, направленных в будущее, получила в русской философии название «Нового града».

Хочется вспомнить ещё одну картину Рериха - «София - премудрость Божья», где над группой строений - крепостей и храмов - пролетает в зареве София, которая как бы оплодотворяет огненной мощью - Огнём Небесным - этот «град земной».

 

 

Шамбала

 

Почти каждая строка первой книги Агни Йоги - «Листы Сада Мории» - объяснение понятий духовной («невидимой») брани и духовного строительства в мирах Тонком и Огненном. Небесный Иерусалим христианских писаний и икон - это модель кристаллизации пространства, различных соединений первичной духоматерии, о чём много говорят Великие Учителя. В Учении Живой Этики есть место, где подробно описывается механизм подобного явления: «Некоторые люди идут в будущее с полным доверием. Откуда же может черпаться такое несломимое доверие? Прежде всего, от общения с Иерархией. Но явление понимания Светил также укрепляет сознание. Кроме того, есть ещё третье обстоятельство, которое имеет немалое значение. Конечно, три Мира существуют в полном сотрудничестве. Утверждение многих земных начал происходит в Высших Мирах. Вы знаете о терафимах земных, также могут быть терафимы Тонкого и Огненного Мира. Нередко целые построения прежде земного осуществления создавались в Высших Мирах. Можно читать в древних Заветах о Небесных Городах. Именно они строятся на различных сферах, и тем создаётся магнетическое притяжение. Часто люди не подозревают, что их терафимы живут уже в разных образах. Иногда ясновидящие усматривают такие действительные изображения и ошибочно переносят увиденное на земной план, тогда как земное отражение состоится позже. Но одно ощущение несомненно, именно существование таких терафимов. Оно укрепляет сознание человека. Может быть, некоторые города уже существуют и в них живут названные люди? Можно идти в будущее так же уверенно, как бы очертания города были перед земным взором» [14].

На Востоке вновь перед Рерихами открывается высшая реальность Царства Небесного (Мира Огненного - высших энергий), переданная в иных символической, метафизической, психологической системах. Манифестации и эсхатология Шамбалы / Калачакры возникают на картинах и в книгах Николая Константиновича, в научных трудах Юрия, в записях Елены Ивановны.

«“Лама, я не без цели спрашиваю тебя о Шамбале. Повсюду люди знают этот великий символ под разными названиями... Мы чувствуем, что под сокровенными символами скрыта великая правда. Воистину, добросовестный исследователь жаждет узнать всё о Калачакре”. <…>

“Лама, мы знаем, что лишь знанием духа мы можем воспринимать подлинную реальность”.

“Опять ты обнаруживаешь своё знание великих вещей. Опять ты говоришь, словно из нашей величественной Калачакры <…> Восток, как и Запад, применяет многие знания Калачакры, не ведая того, и даже такое бессознательное приложение имеет удивительные следствия. Поэтому ясно, сколь несравненно большие возможности обнаружились бы при сознательном подвиге, и как мудро могла бы быть использована великая вечная энергия, это тонкое невесомое вещество, которое рассеяно повсюду и которое для нас достижимо в каждое мгновение. Это Учение Калачакры, это использование изначальной энергии было названо Учением Огня… Хотя Учение это и древнее, но оно будет и новым Учением для Новой Эры <…> высокие Учения утверждают лишь созидание. Так оно и есть. Те же высокие силы предлагаются человечеству. И вполне научно показано, как естественные силы стихий могут быть использованы человечеством. Когда вам говорится, что кратчайший путь - через Калачакру, через Шамбалу, тогда это означает, что совершенство не есть недостижимый идеал, но что оно может быть достигнуто искренним и усердным устремлением тут, на этой самой земле <…> Но чтобы достигнуть этого, человек должен полностью посвятить себя творческому труду” <…>» [15].

Центрально-Азиатской экспедицией акад. Н.К.Рериха было собрано множество научных материалов, выявляющих историческую и материальную составляющую многих древних легенд и символов, а также подтверждающих, что центры распространения Учения не раз перемещались по лицу земли. Огромные усилия прилагаются Рерихами, чтобы в конкретных общественных условиях вдохнуть новую жизнь в ставшие некогда путеводными вехами человечества понятия и цели.

 

 

«Помогите строить Мою Страну»

 

Чтобы правильно воспринимать дискурс Новой Страны, надо признать расширительное понимание материальности мира, включив сюда в качестве основной движущей силы (энергии) - созидающей и разрушающей - мысль (тогда и разговор об утопии и мифотворчестве пойдёт в другом ключе и на новых основаниях) [16]. Все общественные течения, политические перевороты и прочие массовые действия оказываются лишь эхом событий более масштабного плана - природного, космического, вселенского - можно назвать его по-разному. Какие силы (читай - какого качества мысли) будут двигать ходом «дел человеческих», то мы и будем иметь в итоге. Более справедливое общественное устройство и переустройство, которым бредил почти весь ХХ век, должно сначала стать непреложным фактом сознания. Новая Страна - категория сознания, прежде всего, а затем уже как производная используется для обозначения общности людей, для которых руководящим принципом является духовный императив. Как следующая производная - эти человеческие общности могут быть объединены в определённые политические и/или экономические формации. Граница Новой Страны проходит не по русско-монгольской или тибето-индийской границе, а по светотени, о которой говорится в Учении Живой Этики.

Ключевым в этой системе является понятие Храма, которое тоже имеет много ступеней понимания. Сокровенная (т.е. скрытая, невидимая) обитель, храм духа, который строят отдельные личности и поколения, и который может быть разрушен и требует нового строительства, т.е. новых духовных усилий общества, но также и место, в которое собираются преданные определённым принципам люди, где «Небо встречается с землёй», т.е. огонь человеческого духа приближается по качеству к Огню надземному. То, что предполагалось обустраивать в Звенигороде, на Алтае, могло бы стать точкой, подобной Шамбале, о которой Учитель Мория объяснял Рерихам, что это «необходимое место, где духовный мир сочетается с материальным».

Из контекста дневниковых записей Елены Ивановны Рерих начала 1920-х годов мы можем уяснить себе, что понятие Новой России отождествлялось с именем Сергия Радонежского.

 

 

Русская идея

 

Даже беглое знакомство с вопросами политико-правовой и социально-экономической утопии в России XIX - XX вв., а точнее сказать, с «русской идеей» в творчестве философов, экономистов, социологов, правоведов, писателей убеждает нас в том, что лучшие русские умы - на фоне разнообразия и разногласий во многих других вопросах - объединяло мнение о том, что наиболее эффективной и благодетельной для России является такая форма правления, как идеократия, т.е. такая система властвования, в которой консолидация осуществляется на основе некого руководящего принципа, мировоззрения или идеала [17]. В качестве таких высших руководящих принципов единодушно признавались нравственные ценности христианства, духовные идеалы учения Христа, высшего Откровения. Таких взглядов придерживались С.Аксаков, А.Хомяков, И.Киреевский, Н.Гоголь, Н.Данилевский, К.Леонтьев, Ф.Достоевский, А.Григорьев, Н.Страхов, В.Розанов, Л.Петражицкий, Н.Коркунов, П.Новгородцев, Вл.Соловьёв, С.Булгаков, Н.Бердяев, С.Франк и многие другие. В государственной «русской идее» непременно присутствовало понятие двух сфер социального существования: земной и небесной, или идеальной. Государство должно было быть деятельно-нравственным, подчинять себя религиозному началу. Анализ предложений мировоззренческого и организационно-хозяйственного характера, выдвинутых Рерихами Советскому правительству в 1926 г., а особенно текста книги «Напутствие Вождю» (1935) выявляет их органическое единство с поисками русской общественной мысли. Соловьёвские идеи соборности, всеединства, теократии в смысле усвоения государственной властью священной миссии, сближения Востока и Запада, коллективизм и солидаризм «религиозного ренессанса» начала ХХ века, теория естественного права, основанного на нормах, примыкающих к этическим и религиозным, и многое другое находят в них новое, соответствующее исторической расстановке сил решение. Устойчивость подобных представлений в общественном сознании (неославянофильство, «почвенничество», «веховцы», евразийство и др.) не может не наталкивать непредвзятых исследователей на вывод о том, что «это интеллектуальное течение питало не только различные политические образования и формы, оно консервировалось где-то в глубинах национального самосознания, находя там опору в архетипических структурах, и за изменениями её символики всегда сохранялись некоторые устойчивые черты и тенденции» [18].

Особенностью утопического типа мышления являлось отрицание «политики» как особой категории. Политика рассматривалась уже как иная сущность, во-первых, погружённая в сферу глубинных метафизических и онтологических представлений и тем самым противопоставленная либералистическому релятивизму, и, во-вторых, ориентированная не на разрушение существующего порядка вещей, а на их внутреннее преображение. Идеал Царства Божьего заставляет людей действовать (в пределах их призвания) для реализации соборных начал жизни и преобразования общественных форм и отношений в духе высшей правды, то есть ведёт к христианской политике [19].

Лучше всего соотношение «Царства Божьего» и «царства кесаря» выявлено в работе Н.А.Бердяева «О Царстве Божием», где автор задаёт векторы мировой истории. «Вся история наполнена исканием Царства Божьего. Искание это есть сокровенная душа истории, её святая святых. Все цели истории относительны по сравнению с этой абсолютной целью, все цели превращаются лишь в средство. Самая история, по сокровенному своему смыслу, есть лишь движение к Царству Божьему. Но ограниченное сознание человеческое ищет Царства Божьего в самой истории… Искание Царства Божьего в истории, в земной исторической действительности есть иллюзия, обман зрения. Царство Божье за историей и над историей, но не в истории. Оно есть всегда четвёртое измерение по сравнению с тремя измерениями истории… Символизм истории свидетельствует о невозможности Царства Божьего внутри самой истории… Царство Божье есть абсолютное духовное царство… Прорыв Абсолютного в наш природный и исторический мир и прорыв к Абсолютному из нашего… мира говорит о том, что никакого замкнутого, изолированного и самодовлеющего “мира сего” не существует. В “мир сей” могут входить силы иных, высших миров, энергии онтологические, равно как из “мира сего” могут быть выходы и прорывы в иные, высшие миры» [20].

Сложный и многообразный контекст культуры, в котором формировалось утопическое мышление, включал в себя помимо политических или правовых элементов религиозные и эстетические. Исследователь И.А.Исаев считает: «Рационалистическим построениям либеральных и социалистических утопий консервативное [утопическое] сознание стремилось противопоставить органичность и религиозную одухотворённость; её претензии распространялись на сферу пространственного конструирования утопических социальных и политических моделей, в связи с чем пространственно-архитектурный способ мышления (выделено мной, - Ю.Б.) становится весьма существенным в парадигме утопического сознания» [21]. Рерих недаром свои чаяния будущего облекал в формы города. «Идеальная институционализация и идеальная урбанизация имеют общий знаменатель - конструирование желательной жизненной ситуации. <…> Идеальная урбанизация позволяет дать синтетическое, целостное выражение совокупности потребностей, движимых утопистом, при этом всеобъемлющее, упорядочивающее желательным образом всё пространство воображаемого мира. Архитектурно-пространственный образ создавал объективно-иллюзорную, но по психологическим результатам действенную, притягательную позицию творца-вседержителя» [22]. Не задерживаясь на моделях идеального города, создаваемых мыслью Возрождения и Нового времени, отметим другое любопытное обстоятельство. Помимо града обречённого у Града Небесного есть ещё один антипод: Хрустальный дворец - узурпатор Храма.

Консервативное утопическое сознание порождало в России формы и символы, выраженные в архитектуре храмов и царских дворов: ещё славянофильство сформировало в качестве основного постулата своей идеологии народность как особое явление, и к концу XIX в. эта идея была материализована в особом архитектурном направлении, получившем позже название «национального стиля». Эта идеология и этот стиль были реакцией на социалистические утопические проекты Фурье, предполагавшие в будущем уничтожение наций и народностей, кругообразные фаланги с наблюдательным центром, на квадратные формы зданий коммуны Р.Оуэна и другие сооружения, целью которых была «калибровка» индивидов - контроль, распределение, формирование. Славянофилы связывали их с победой казённой организации человеческой жизни. Так возник образ «Хрустального дворца», перекочевавший из архитектурно-эстетического лексикона в сферу культурно-политических изысканий (Розанов, Достоевский, Чернышевский). «Хрустальный дворец» становится пространственным символом, столь же важным для консервативной критики, как и образ Великого инквизитора. С ним ассоциируются тоталитаристские (т.е. безрелигиозные и рационалистические) организационные тенденции, проявившиеся в политическом обществе конца XIX в. «Хрустальный дворец» стал символом грядущей технологической эры, наднациональной и нечеловеческой, и персонификацией дурных утопий земного рая.

Н.А.Бердяев в своей работе «Новое средневековье» и других совершенно правильно отмечал, что тоталитаризм возникает тогда, когда утрачивается сакральное обоснование идеологии. Претензии частичного и раздельного (отдельной идеи, группы, нации) на всеобщность порождают тоталитаризм с его механизацией общества. Но, заменяя внутренние, органичные отношения внешними, он, всё же, нуждается в господствующей идее, которая переформулирует реально существующие, жизненные, социальные ситуации, придавая им характерные черты мифа. Современная русская мысль, слава Богу, уже вполне разобралась с феноменом коммунистической идеологии в нашей стране, отвергшей в своё время подлинную духовную помощь и руководство, предложенные Махатмами Востока, чтобы создать именно суррогат Храма со всеми атрибутами: Отец («Отец народов» Сталин и как вариант - «дедушка Ленин»), главный жрец (Генеральный секретарь), единое устремление, соборы (съезды КПСС), священные формулы (лозунги) и писания (собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма), борцы и мученики за веру, жития святых (книжки для школьников вроде «Щорс» или «Бауман»), мифотворчество, иконостас (портреты членов Политбюро) и чаяния светлого будущего. Отказ от одухотворения государственности привёл к её обожествлению. Но больше, чем на 70 лет, этого не хватило, а цена за отказ - кровавый террор, моральная и физическая деградация и обнищание общества, потеря ориентиров. Отвернувшись от вида Небесного Града, советские правители сделали из СССР град обречённый, застроенный хрустальными дворцами Съездов и сталинских многоэтажек и курятниками «хрущёб».

Подводя подытог этой небольшой главы отметим, что основным вкладом Н.К.Рериха в общую сокровищницу «русской идеи» была та мысль, что никакая «передовая» политическая система, никакая идеология, никакие схемы и лозунги не будут работать без культурной доминанты процессов. Рерих обогатил «русскую идею» своей культурантропологической концепцией. Повышение уровня культуры общества, которая является сублимацией его духовных устремлений, «культ культуры», используя такую многозначную и многослойную «тавтологию» - это и есть единственно спасительная для России национальная идея.

 

 

Новый Град

 

Именно в те годы, когда Рерих особо активно выступал в искусстве и в общественной жизни с идеей Нового Города, в Париже выпускался крупнейшими мыслителями русской эмиграции журнал под таким же названием. Поистине - общие идеи, «носящиеся в воздухе»! Лучшие русские умы независимо друг от друга приходили к одному и тому же идеалу. Нет сомнений в том, какой град подразумевали создатели журнала, а если мы начнём подробнее анализировать содержание статей, то увидим, как много общего было у их авторов с мировоззрением Рериха, с его социальными и экономическими инициативами.

Создателями и редакторами «Нового града» были виднейшие деятели русской эмиграции: христианский богослов и публицист Георгий Федотов, философ Фёдор Степун и объединитель творческих сил русской эмиграции, бывший эсер Илья Бунаков-Фондаминский. Журнал выходил в Париже с 1931 по 1939 год. За это время вышло 14 номеров, в опубликованных статьях была представлена картина будущей, «чаемой России». Активное участие в журнале принимали Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, С.И.Гессен, Б.П.Вышеславцев, П.М.Бицилли, Е.Ю.Скобцова (мать Мария). В пёстрой мозаике того времени журнал выделяется глубиной анализа, попыткой подняться над духом вражды, преодолеть «романтический эмигрантский антибольшевистский активизм» [23]. «Новоградцы» пытались, всматриваясь в бурные события Европы 1930-х гг., глядя за океан на курс Рузвельта, улавливая по крупицам информацию из СССР, анализируя советский официоз, начертать будущий облик «пореволюционной России». Духовными учителями «Нового града» один из «новоградцев» В.Варшавский считал Владимира Соловьёва с его стремлением создать христианство живое, социальное, вселенское, соединить религию с научно-социальным прогрессом и Николая Фёдорова с его «Философией общего дела». Уже в первом номере журнала отчётливо звучит идея реформ, основанных на возрождении религиозного сознания. Причём масштаб мышления, охват проблем огромен: «Изолированное существование наций стало давно невозможным. Более чем когда-либо мир, при всей раздирающей его ненависти, живёт связанной жизнью. Друзья и враги спаяны цепью общей судьбы. Уже Европа становится тесной для нового понятия политического человечества. Наше внимание приковывают к себе Запад и Восток, и на рубеже их - Россия». Делая установку на поиск социальной правды в христианском идеале, журнал оставался открытым для всех нехристиан, «взыскующих града». Утверждая платформу для объединения, в первом номере «Нового града» Фёдор Степун писал: «Все мучающие современность тяготы и болезни связаны в последнем счёте с тем, что основные идеи абсолютной истины, гуманистически-просвещенческая идея политической свободы и социалистическая идея социально-экономической справедливости - не только не утверждают своего существенного единства, но упорно ведут озлобленную борьбу между собою... В результате - безрелигиозная культура, утверждающая свободу лишь в образе хищнического капитализма и справедливость в образе социальной революции. Выход из этого положения - в органическом, творческом сращении всех трёх идей». Христианство «новоградцев» носило социально-активный характер. Н.Бердяев по этому поводу писал: «Нет ничего более ложного и более фатального для христианства, чем борьба христианства против социальной стороны революции». В целом «Новый град» видел будущий строй России как «трудовой», социалистический, отвечающий соборной традиции русского народа. Вспомним, что собор, сотрудничество, кооперация - центральная идея «Листов Сада Мории».

Бердяев постоянно подчёркивал на страницах журнала, что идеал социальной правды может быть осуществлён в полном объёме лишь при соединении этой правды с духом христианства, нравственной революции, что, однако, не сводится к аскетизму или самосовершенствованию при устранении от социальной борьбы. «Христиане не должны были бы допускать, чтобы безбожники осуществляли социальную правду, - писал Бердяев. И был лишь один способ не допустить этого: самим осуществлять эту социальную правду, самим осуществлять её без злобы и мести, без низвержения всех ценностей духа». Он признавал, что в коммунизме есть большая правда, хотя и искажённая, и альтернативой считал христианский персонализм. По выражению Федотова, социализм был «блудным сыном христианства», который возвращался теперь в отчий дом. В высшей степени интересной и содержательной статье «Идея России и формы её раскрытия» Ф.Степун писал об аграрном вопросе: «Никакого объективного социально-хозяйственного безумия в большевистских планово-коллективистических идеях и затеях нет. Всё безумие заключается только в том, что эти планы осуществляются не в порядке вольно-трудового взращения высшего типа человеческой личности, а в порядке насильнического разрушения исторически выросшей личности русского крестьянина. Если бы субъект советского колхоза был соборной личностью, хотя бы в самой обмирщённой форме, то есть просто-напросто трудовой артелью, в которую каждый член вступал бы по своей доброй воле, то есть по вольному усмотрению подлинного добра в коллективном труде, то всё было бы если и не в порядке, то всё же на пути к возможному порядку». О тех же артелях-кооперативах как основе экономического устройства новой России, нравственно её укрепляющих при этом, писал ещё в начале 1920-х годов Николай Рерих, предлагая практические меры для их образования на Алтае. Здесь уместно отметить то, что мощное кооперативное движение зародилось в Сибири и на Алтае ещё до революции, принеся огромные очевидные плоды, о чём, в частности, пишет в своей книге «Исход» Всеволод Иванов. Так что Рерих основывался на практическом опыте и исторических формах русского бытия и сознания. Вообще, упомянув о Вс.Иванове, авторе прекрасной книги о Рерихе, вышедшей в Харбине, надо сказать, что этот писатель, творчество которого является развитием «русской идеи» в ХХ веке [24], особенно близок рериховскому пониманию судеб и будущего России.

На страницах журнала Ф.Степун выступает с критикой Европы, её меркантильно-мещанского духа. Из неприятия европейского пути рождалась идея о социализме. «Новоградцы» чувствовали, что человечество стоит на пороге кризиса старых связей личности и общества, кризиса индивидуализма и попыток человечества найти новые пути связей человеческой личности и коллектива. По мнению И.Бунакова-Фондаминского, «Новый град» должен быть построен на прочном фундаменте, который включит в себя и наработанное народами России в период, когда у власти находились большевики. Г.Федотов, Ф.Степун и Н.Алексеев считали Советы структурой, способной к реформированию, которая может стать базой для утверждения в России демократических норм. Помимо политических, религиозных, экономических проблем «Новый град» касался и проблем эстетических. Война и гитлеровская оккупация прервали плодотворную деятельность Бунакова-Фондаминского и его соратников. Но она дала плоды. Многие из молодых эмигрантов под этим влиянием приняли решение об участии в движении Сопротивления. Мыслители «Нового града» рассматривали пути развития России, находясь перед фактом уже свершившейся в России революции. Их попытки наметить пути развития России после крушения советской власти оказались весьма плодотворными. Это касается, прежде всего, поиска нового воплощения русской идеи на основе синтеза идей свободы - свободы духа, свободы личности - и российской исторической традиции религиозной нравственности.

В разгар борьбы русского народа с нацизмом в 1943 году Н.К.Рерих пишет картину «Земля Славянская» [25], которая представляет собой, конечно же, не просто ностальгический мотив в творчестве художника, тоскующего по родине. Содержание её гораздо глубже, а точнее, метафизичнее. Композиция картины: инок в две трети оборота от зрителя смотрит в большое арочное окно, за которым расстилается белый город древнерусской архитектуры на фоне гор и бескрайнего неба с причудливыми облаками. Это леонардовский приём: когда до окна со стороны зрителя подразумевается мир дольний, а за окном - мир горний; причём у Леонардо да Винчи сами Богоматерь и Иисус и являлись этими «окнами», через которые возможно было познать духовную реальность. Но если у великого итальянца Мадонна или Христос смотрят на зрителя, то неведомый затворник глядит именно на Новый Град. Трудно сказать, кого имел в виду автор произведения, хотя этот схимник для нас, безусловно, такое же «окно» в более высокие формы бытия. Конечно, доля обобщения в этом образе-символе есть, однако надо отметить, что на старце - такой же формы монашеская шапка, что и на св. Сергии в картине «Сергий-строитель» и очень схож с ним абрис лица и фигуры. В то же время какое-то внутреннее чувство подсказывает, что художник вполне мог подразумевать и свой дух. Как бы то ни было, черты Светлого Града становились для него всё отчётливее, и он всё пристальнее всматривался в Беспредельность. Для нас это ещё одно весомое подтверждение того, что в момент, когда видимость являла свой ужасающий лик, мастер прекрасно различал Новую Страну, сияющую в вечности.

До последнего вздоха Рерихи трудились над строительством прекрасной державы духа, явленной нам и нашим детям в картинах, статьях, письмах и, главное, в гигантском своде знаний Агни Йоги, которые позволяют бесконечно расти, совершенствоваться и применять в жизни разнообразные формы духовной, экономической, социальной и политической кооперации.

 

__________________

Примечания:

 

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№48 дата публикации: 01.12.2011